Скоро поняли солдаты:

Не «жиды» тут виноваты!

Что «жиды» — один отвод,

Чтобы с толку сбить народ.

Что измена — где-то выше,

Что огонь — на самой крыше,

И давно разнюхать след:

В чём же корень наших бед?

VIII

Всё в стихах выходит гладко,

А на деле — ой, не сладко!

Не пирог был на меду —

Жизнь в пятнадцатом году.

Но к чему — скажу я честно —

Повторять, что всем известно:

Быль худую повторять,

Злые раны ковырять?

Не вернуть Карпат нам снова,

Не видать нам больше Львова.

Что в чужое взор вперять?

Своего б не растерять.

А потеряно немало.

Наше войско отступало

Из залитых кровью мест.

Сдали Люблин, Холм и Брест, —

Уничтожив переправы,

Отошли из-под Варшавы;

Потеряли Осовец;

Сдали Ковно под конец.

Фронт прорвавши нам под Вильно,

Потрепал нас немец сильно,

Выбивал нас, как мышей,

Из болот и из траншей, —

Искалеченных, недужных,

Тощих, рваных, безоружных,

Виноватых без вины,

Гнал до самой до Двины.

От дальнейшего отхода

Нас спасла лишь непогода,

Дождь осенний проливной.

Вот как шли дела с войной!

IX

Всюду — слухи, всюду — толки,

Как у нашего Миколки,

Православного царя,

Мозгу, правду говоря…

Нету мозгу, есть замашки —

Больше всё насчёт рюмашки.

Царь допреж того гулял,

Дядя ж фронтом управлял,

До Двины ж когда доправил,

Царь от дел его отставил

И — ликуй Расея вся! —

Фронтом править сам взялся

(Кой-кого пред тем повесил).

В ставке царь и пьян и весел,

А царица той порой

Занялась другой игрой:

Хоть в мешке не спрятать шила,

Но досель она грешила,

Как-никак — исподтишка,

Заведя себе дружка.

Про Распутина про Гришку

Написал уж кто-то книжку,

Раскопал всю грязь до дна, —

Срамота, скажу, одна.

Царь, доверившись супруге,

Сам души не чаял в «друге».

Был царёв о Гришке суд:

Гришка — божий-де сосуд!

А когда, себе на горе,

Царь в воинственном задоре,

Дома бросивши жену,

Снарядился на войну,

Гришка с царскою женою

Грозно правил всей страною.

У Гришухи круглый год

Мироносиц хоровод,

Раздушённых, оголённых,

Блудной страстью воспалённых.

Стая целая графинь,

Дам придворных да княгинь

За «божественным сосудом»

Бродит всюду, как за чудом,

Ждёт божественных утех,

А царица — пуще всех!

X

Государственная дума

Коротала век без шума,

Зашумела лишь тогда,

Как надвинулась беда.

Дума выла-голосила,

Царя-батюшку просила:

«Государь ты наш, отец,

Пожалей нас наконец!

Нам немногого и надо:

Собери лишь наше стадо

(То-бишь думских главарей!)

На совет большой скорей

Пред разрухой, нам грозящей.

Для твоей для славы вящей

Напряжём охотно мы

Наши мудрые умы:

Пусть стране родной привычно

Горе мыкать горемычно, —

Ей лихую тяготу

Больше несть невмоготу.

Объяви своим указом,

Что твоим мы будем глазом,

Что пред нами на правёж

Ты поставишь всех вельмож.