В динамиках раздался глубокий вдох и знакомое шипение кислородного прибора. Должно быть, в Нью‑Йорке выдался сегодня «день повышенной опасности». Или редактор был астматиком.

Так ему и надо, придурку!..

– Какой объем вы имеете в виду?

– Три тысячи слов. Не больше.

– Специальный репортаж в три тысячи слов?! – Фред не верил своим ушам.

– Можете не соглашаться, ваше дело.

– Я согласен, согласен!

С некоторых пор Фред считал «Метрополитен» своей главной целью и единственным шансом. Это был последний крупный печатный журнал, сохранившийся в Соединенных Штатах. Никакой прибыли он не мог приносить просто по определению, однако каждый раз, когда ему грозило банкротство, непременно находился новый собственник, готовый погасить долги журнала. Можно было подумать, что с гибелью этого издания оборвется последняя ниточка, связывавшая страну с давно минувшей эпохой бумажной  прессы. Правда, многие подписчики предпочитали получать «Мет» в электронном виде, однако существовала и горстка богатых читателей, готовых платить сумасшедшие деньги за привилегию время от времени держать в руках красочные журналы, отпечатанные на плотной мелованной бумаге. Статьи в «Метс» были намного длиннее и подробнее, чем в любых других журналах, и каждому, кому удалось здесь опубликоваться, была обеспечена блестящая карьера.

Путь Фреда к «Метрополитену» оказался непростым – через приятелей и их дальних знакомых, которые знать не знали, кто такой Фред Арлин. На удивление действенную помощь оказал ему редактор отдела информации из Лос‑Анджелеса, который дал ему очень неплохую рекомендацию. И вот он наткнулся на это высокомерное дерьмо – Джеми Боуэра, который нарыл себе тепленькое местечко, а на остальных плевать!

– Какова вероятность того, что вы опубликуете мой материал? – осведомился Фред. Раздражать редактора не стоило, но ему нужен был хотя бы один определенный ответ, который он впоследствии мог бы выдать за обещание, которое в свою очередь…

В ответ послышался еще один шипящий астматический вдох:

– Примерно один к четыремстам. И напомните мне в сопроводительном письме о нашем сегодняшнем разговоре, иначе я могу не вспомнить, кто вы такой.

На линии воцарилась тишина – Нью‑Йорк отключился. Фред поспешно достал свой микроорганайзер и отыскал в нем номер адвоката Дуэйна Уильямса. С Джимом Хаттоном он договорился встретиться в Санта‑Барбаре во второй половине дня.

Рассеянный солнечный свет просачивался сквозь листья платанов на Стейт‑стрит и падал на вымощенную плиткой лестницу. Лестница вела вверх, к толстой дубовой двери в стене небольшой ослепительно‑белой виллы в испанском стиле. В несколько прыжков одолев ступеньки, Фред позвонил. Открыл ему сам Джим Хаттон. Фред поднял голову, чтобы взглянуть ему в лицо, и вздрогнул от неожиданности. Адвокат был абсолютно лыс.

– Вас, наверное, интересует моя голова, – спокойно проговорил Хаттон и, повернувшись к Фреду спиной, двинулся в полутемную прохладную прихожую.

– Это… это довольно необычно, – пробормотал Фред, несколько стушевавшись.

Выращивание волос было самой простой и доступной генетической операцией на рынке косметических услуг.

– Я подхватил контактную аллопецию, – сказал Хаттон. – Как ни странно, это оказался тот редкий случай, когда врачи ничего не смогли поделать.

– Мне очень жаль, мистер Хаттон. Я вовсе не хотел…

– Мне тоже жаль, можете мне поверить.

Адвокат провел Фреда в кабинет, где на полках стояло множество старых книг – большая редкость, особенно в рабочих кабинетах и офисах. Тяжелое уютное кресло, предназначавшееся для клиентов, тоже было старинным – в таком кресле мог сиживать сам Шерлок Холмс.