Всем было приятно сознавать, что белая эскимосская магия так же, а может, и более сильна, чем магия черная. Было радостно, что в этом новом мире есть не только силы зла, но и силы добра.

Неожиданно откуда‑то из‑за руин раздался взволнованный голос Хеберта:

– Эй! Все сюда!

Игроки быстро отправились на зов и нашли Хеберта, настороженно взирающим на кучи тряпья и какие‑то коробки. Под тряпками оказались человеческие кости, во многих местах разломанные и обглоданные.

– Боже праведный! – воскликнул Орсон. – Должно быть, это было их последнее пристанище! Их загрызли эти мерзкие чудовища!

Макс осмотрел ящики и обнаружил на них надпись «Световые гранаты».

– Думаю, это нам может пригодиться.

– И это тоже… – сказал Хеберт, показывая на коробку с шоколадом.

Он достал плитку, зубами развернул фольгу и принялся жевать.

– А может, поосторожнее с этим? – засомневалась Трианна.

– Не беспокойтесь. Хорошо бы еще найти баночку фруктовой воды.

– Знаете, – внезапно заговорил Орсон, до этого изучающий странное место с пристрастием заправского сыщика, – мне почему‑то кажется, что эту картину я уже где‑то видел.

– Между прочим, – заметила Шарлей, – эти черепа не очень‑то похожи на эскимосские.

С девушкой согласились многие игроки. Если полуистлевшие лохмотья еще можно было назвать традиционной эскимосской одеждой, то черепа несчастных почти не несли на себе характерных монголоидных черт.

Внезапно Эвиана побледнела.

– Что с вами, моя дорогая? – ласково спросил Макс, обняв женщину за плечи.

Эвиана не ответила.

– Не переживайте, ведь это всего лишь игра, – продолжал успокаивать Макс.

Вновь ничего не ответив, Эвиана осторожно высвободилась из объятий мужчины и направилась к Шарлей.

– У нас так и не было возможности поговорить, – произнесла она, глядя на девушку снизу вверх.

– Я знаю, что скоро все закончится, – ' ответила Шарлей. – И у нас действительно было мало времени. Похоже, вам было хорошо самой с собой.

– Шарлей, – неуверенно начала Эвиана. – Можно вас кое о чем попросить?

– Конечно. Что угодно.

Эвиана улыбнулась, но ее лицо оставалось напряженным.

– Я знаю, что это звучит очень странно, но не могли бы вы хоть немного меня рассмешить. Может, в этой свалке меня ударили по голове? Знаете, небольшая амнезия – и я забыла все человеческое.

– Не знаю, Эвиана, воспринимать ли вас серьезно, – изумилась Шарлей. – Похоже, вы слишком погрузились в эту игру.

– Игру… – повторила Эвиана. – Я только и слышу, как все вокруг рассуждают об этой игре. Я… я хотела бы знать, что вы имели в виду, когда говорили, что я погрязла в игре.

– Не погрязла, а погрузилась. Да, именно в эту игру, – голос Шарлей звучал несколько таинственно. – Вас просто заворожили все эти монстры, эскимосы и кровавые схватки. Но ведь все это – обыкновенная коммерция, грезы, поставленные на конвейер.

«…Грезы, поставленные на конвейер…» Эвиана усмехнулась и внезапно почувствовала облегчение. Многое вдруг стало ясным и понятным: это была всего лишь игра. Шарлей, как и раньше, была ее подругой, а все они сейчас находились в том месте, где, как пирожки, пекутся грезы – в «Парке Грез».

Над удивительным городом опускался туман. Игроки стали поеживаться от холода.

– Мы не расстанемся? – спросила Эвиана.

– Конечно, нет, – заверила Шарлен.