Глава пятнадцатая

ПСИХИАТРИЯ ДЛЯ ВСЕХ

В Медицинском психиатрическом центре на Каширке Алексей Карпуньков занимал должность доцента, а также отдельный кабинет на втором этаже, в который к нему и ввалился в одиннадцатом часу утра Сергей Днищев. Бородатый доцент молча встал, подошел к стеклянному шкафчику, выудил с нижней полки банку спирта и две мензурки. Разлил, протянул приятелю, произнеся лишь одно слово: «Прозит!» — после чего оба они некоторое время с интересом прислушивались к внутренним процессам.

Доцент откопал где-то и половинку засохшего апельсина, разрезав его скальпелем.

— Ну, здравствуй, Сережка, — сказал он, нюхая кожицу.

— Привет, Леха, — ответил Днищев.

— Ты по делу или так?

— Вообще-то по делу.

— Тогда повторим. — И спирт вновь забулькал в мензурках.

Карпуньков весь вчерашний вечер и половину ночи отмечал с сослуживцами чей-то день рождения, а чей — он уже не помнил. Явился на работу в ужасном состоянии, думая о том, что лучше бы и не уезжал отсюда, а прикорнул где-нибудь на коврике, хотя бы под директорской дверью.

— Какое сегодня число? — сумрачно спросил он.

— Одиннадцатое августа. Пятница, — вразумил его Днищев. — Температура воздуха около двадцати пяти градусов.

— Здесь больше, — Карпуньков постучал ногтем по стеклянной банке. — Бог троицу любит.

— Тебя, Леша, скоро отправят в дурдом с диагнозом: «Ловля мышей на стенах служебного кабинета».

— Твоя койка будет рядом. Всю Россию запрут в сумасшедший дом… Хочешь, познакомлю тебя с одной премиленькой медсестрой? Только что поступила.

— Нет, у них у всех доступ к ядам, отравит. А я еще пожить хочу.

— Зачем?

Леша Карпуньков был философом — к этому его приучило постоянное общение с психами. Среди них попадались интереснейшие личности, некоторые даже были достойны высших государственных постов, особенно в период наступившей шизофренической демократии. Одному из них, например, было нетрудно решить проблему продовольствия посредством превращения воздуха в питательную массу, другому — плевое дело создать потепление климата, перетянув экватор поближе к Северному полюсу.

Детство Карпунькова и Днищева прошло в одном дворе на Большой Полянке, потом они разъехались, но дружеские отношения продолжали поддерживать. На свою беду, Леша был слишком умный, добрый и совестливый, поэтому, видя, что его потенциальных клиентов становится вокруг все больше и больше, а по телевизору вообще показывают только их как пример для подражания, ему оставалось лишь пить медицинский спирт, с горечью констатируя вырождение нации. Жена от него ушла, как и от Сергея Днищева, но работа пока оставалась. Идеальным для себя выходом он всерьез считал окончание своего жизненного пути в одном из сумасшедших домов, как и его любимый чеховский персонаж. Он понимал, что бороться с порядками в «палате № 6», в которую превратилась вся Россия, бессмысленно и бесполезно.

— Леша, помнишь, ты мне рассказывал как-то об одном человеке, который бывает то нормальным, то шизиком — в зависимости от обстоятельств? — Сергей решил перейти к делу, поскольку спиртопитие двух друзей могло продолжаться до бесконечности и, скорее всего, он просто позабыл бы о цели своего прихода.

— А таких пруд пруди, имя им — легион, — ответил Карпуньков. — Кого ты имеешь в виду?

— Того эстонского деятеля, бывшего секретаря ЦК партии, который вовремя стал ярым демократом, националистом, ну и так далее.