точности в терминологии, каждую формулу спрашивала с выводом, задавала

трудные задачи с громоздкими вычислениями и каверзные вопросы, требующие

не соображения, а памяти. Отметки она ставила скупо, пятерки - почти

никогда. Анатолий Борисович, наоборот, был снисходителен, любил студентов

не выучивающих, а рассуждающих, хотя бы и рассуждающих неверно. На

экзаменах подсказывал ответы и часто сам начинал объяснять, если речь шла

о больших проблемах, волнующих его, - о бесконечности, времени, жизни,

сознании.

   Трегубову знали только специалисты. Она писала для избранных,

понимающих математику. Трегубов же писал охотно и для инженеров и для

пионеров. Писал он увлекательно, и многие десятки людей стали астрономами

благодаря ему.

   Антонина Николаевна сама была из их числа. Перед скромной девушкой,

застенчивой, погруженной в математику, Трегубов открыл вселенную, где

каждая звезда ждала своего Коперника, - наблюдай, исследуй, дерзай! Своего

научного руководителя девушка избрала руководителем и в жизни.

   Годы шли. Великие открытия не падали в руки Антонины Николаевны, и

тогда она выбрала хоть и не легкую, но четко очерченную задачу - поиски

малых планет.

   Ей удалось открыть 14 новых астероидов: Лапуту, Крыму, Черномору,

Памиру, Пулковину и другие. Орбиты их были определены, названия внесены в

каталог.

   Трегубова была довольна собой.

   - Разменяла талант на пустячки, - говорил муж.

   Был ли он прав? Вряд ли. Ведь наука обширна, для разных целей нужны и

люди разного склада. Трегубов принадлежал к числу толкователей науки,

Трегубова была наблюдателем. Кто полезнее - педагог или лаборант, теоретик

или экспериментатор? Нужно ли ставить такие вопросы вообще?

   Так или иначе, Немезиду Трегубовы открыли вдвоем.

   Вот как это произошло.

   4 декабря 19... года, проснувшись поутру, Трегубов вспомнил, что для

него приготовлены фотоснимки звезды 7327 из созвездия Девы. Эта небольшая

звезда из числа красных карликов находится сравнительно близко к Солнцу,

на расстоянии "всего лишь" одиннадцати световых лет. Трегубов надеялся

выяснить, есть ли у этой звезды планетная система.

   Одеваясь и завтракая, он с удовольствием думал о предстоящих

исследованиях, но от привычного уклада не отступил ни на шаг. Он трижды

прошелся по своей любимой дорожке, усыпанной хрустящим гравием, выпил два

стакана кофе со сливками и только после этого, сменив пиджак на синий

халат, прошел в кабинет.

   В то время уже отошла в прошлое классическая фигура

астронома-наблюдателя, который по ночам, ежась от холода, одним глазом

смотрел в окуляр. На Памирской обсерватории вообще не было окуляров. Здесь

стояли многотрубные телескопы с электронными усилителями.

   До появления этих телескопов возможности астрономов ограничивала

стекольная промышленность. Лучшие в мире оптические заводы годами

старались сварить подходящий кусок стекла, достаточно крупный и

однородный, а затем шлифовали его годами, чтобы придать ему точную форму.

Но гигантские линзы и зеркала, прогибаясь от собственной тяжести, искажали

изображения. Метровая линза и шестиметровое зеркало - дальше этого техника

не пошла.

   Конструкторы Памирской обсерватории избрали иной путь. Они поставили

телескопы скромного размера - не более полуметра в диаметре. Их можно было

изготовлять сериями без особых усилий. Но изображение в этих телескопах (а

их было сто сорок четыре) направлялось не в окуляр, не в глаз наблюдателю,

а на светочувствительный экран.