Немезиду, взорвать кусок поверхности, раздавить множество пещер. Но

путники своевременно включили атомные вулканы и притормозили Немезиду.

Столкновение не состоялось. Второй раз они включили реакторы утром 3 июня,

чтобы обойти Землю, избавить нас от разрушительных приливов и себя от

атомного пожара.

   Почему мы не воспользовались этим моментом, чтобы высадиться на

Немезиду? Я скажу откровенно: мы хотели бы высадиться. Но Немезида шла

слишком быстро.

   Чтобы спуститься на нее благополучно, нужен был межпланетный корабль,

способный развить скорость более трехсот километров в секунду. Таких

кораблей у нас нет. На ракете, посланной нами, стоял телепередатчик, мы

надеялись рассмотреть Немезиду вблизи. Но Немезида изменила курс, и наша

ракета промахнулась на двести тысяч километров. Вины нашей тут нет. Будь

перед нами бессмысленная каменная глыба, мы отшвырнули бы ее. Но Немезида

не глыба, это пассажирская планета с разумными машинистами. Как и мы, они

стремились избежать катастрофы и сумели сделать это. Инертная материя

подчинилась разуму, планеты разошлись, как поезда на разъезде, покорные

диспетчеру.

   А пока мы тут с волнением следили за приближением Немезиды, её жители с

таким же волнением и любопытством смотрели на нашу Землю. И, может быть,

именно в те дни раздался, наконец, возглас, завершающий

одиннадцатитысячелетнее ожидание: "Проснитесь, спящие!"

   Закройте глаза на миг, представьте себе чужую планету. День или ночь,

не разберешь. Слепящее Солнце заливает светом снежную равнину. Искрятся

жесткие сухие снежинки, чуть вьется пар над прозрачными лужами... От

сверкающей белизны больно глазам. А над головой угольно-черное небо с

пылью звезд, прозрачная кисея Млечного Пути, и на фоне его одна звезда

всех ярче - не блестка, не светлячок, а массивный брильянт на бисерном

пологе неба.

   На нее, сверкающую, и смотрят трое в скафандрах. У них телескоп,

аппараты в лакированных ящиках, где мелькают цветные кривые и светящиеся

цифры. Трое смотрят то на небо, то на экраны аппаратов, и один из них

говорит громко:

   "Проснитесь, спящие, мы у цели!"

   Снежная равнина нема и глуха. Нет на ней воздуха, одиннадцать тысяч лет

назад он замерз и превратился в прозрачные лужи. Ветер не воет над ней,

снег не скрипит под ногами, обледеневшие растения не шелестят листвой.

Слова гаснут на поверхности скафандра, но радио подхватывает их, и умершие

звуки рождаются вновь там, где воздух имеется, - в скафандрах спутников и

в далеких подземельях, где спящие лежат рядами, неподвижные, как изваяния.

   "Проснитесь!.."

   Слова эти слышит только дежурный. Как и те, наверху, прежде всего он

смотрит на экран с кривыми. Он проверяет температуру, он обходит спящих

одного за другим, осторожно притрагивается к каждому и, уверившись, что

время пришло, включает усилитель. Тогда голос вверху, удесятеренный

электрической гортанью, грохочущими раскатами наполняет помещение:

"Проснитесь, спящие!.."

   ...Мне тут прислали из зала записку. Автор ее спрашивает: почему жители

Немезиды не прилетели к нам, если техника у них так высока? Дорогой друг,

за Немезиду я не могу отвечать с такой определенностью, как за Землю. Но

лично я на месте немезидян не стал бы прилетать так поспешно. Когда я

приезжаю в чужой город, я сначала ищу гостиницу, а потом уже знакомлюсь с

соседями.

   Немезида еще не отогрелась, температура в то время была минус сто

восемьдесят - двести градусов.