Толстяк Гиритли решил, что просят счет, и, сверкая в улыбке золотыми зубами, подбежал к их столику.

— К вашим услугам, Рамазан-бей!

Залоглу протянул пустую бутылку:

— А ну-ка, принеси полную.

Гиритли растерялся. Потирая руки и неловко переминаясь с ноги на ногу, он просил извинить его. Уже поздно… Ночной сторож приходил три раза. А что если он появится в четвертый? Разве ему, Гиритли, жалко? Он готов на все для таких уважаемых клиентов, он всегда рад видеть их у себя…

Залоглу повторил:

— А ну-ка, принеси полную!

— Рамазан-бей, клянусь, это вовсе не так просто, как вам кажется. Есть официальное распоряжение: питейные заведения, открытые после одиннадцати, закрывать и опечатывать.

— А я тебе говорю, тащи вина!

— Рамазан-бей, вы играете с моим куском хлеба.

— Тащи вина, и разговаривать больше не желаю!

Прошла долгая, томительная и страшная минута. Трактирщик растерянно оглядывался по сторонам, словно моля о помощи.

Джемшир дремал, как сытый буйвол, полузакрыв глаза, равнодушный ко всему на свете.

Залоглу рассвирепел. Он вскочил на ноги и хватил кулаком по столу.

На цементном полу заплясали осколки стаканов, тарелок, бутылок… Залоглу потянулся за наганом. В эту минуту в дверях шашлычной появилась огромная фигура ночного сторожа. Залоглу взглянул на него исподлобья, но наган не вытащил. Подражая своему дядьке, он чванливо приказал:

— Поди-ка сюда, страж!

Здоровяк сторож сначала опешил. Но чванство этого тщедушного человечка показалось ему забавным. Он улыбнулся.

— Поди сюда, тебе говорят! — взревел Залоглу, угадав эту улыбку.

— Вот он я, — спокойно сказал сторож.

— Тебе говорят! — не унимался Залоглу.

— Да кто ты такой, чтобы я шел к тебе?

Залоглу тотчас вспомнил деда, особняк, почтенных гостей, приезжавших в каретах, дядьку, ударившего стулом пашу… И тут это ничтожество, возражающее потомку такого знатного рода, какой-то несчастный ночной сторож!

Залоглу повернулся к Решиду:

— Ступай, расскажи этому типу, кто я такой!

Решид, опасаясь скандала и унизительной прогулки среди ночи в полицейский участок, бросился к сторожу.

— Прошу тебя, дорогой! — сказал он. — Не обращай внимания. Мы закончили и уже собирались уходить, как пожаловала ваша милость. Мы против вас ничего…

Сторожу польстило, что его назвали «ваша милость». Кивнув в сторону Залоглу, он спросил: «Кто это?»

Решид одним духом рассказал ему о знатном дяде — родственнике Залоглу. На сторожа это против ожидания не произвело никакого впечатления. Он недавно вернулся из Малатьи, где отбывал срок в ссылке, и был новым человеком в этих краях.

— В жизни чего не бывает! — пробасил он. — И мы тоже были когда-то беями, да еще какими! Беями из беев — бейлербеями…

Решид похлопал сторожа по спине.

— Бейлербей, Ченгелькёй, Ваникёй… Разве я не знаю?

— Чего ты знаешь?

— Что ты — сын бея. По лицу человека сразу видно, если он бей. Вот, к примеру, ты — мы сразу догадались, что ты бей… Ну, ты на нас не обижайся, мы пойдем. Коли ты из господ, то понимаешь, когда с тобой говорят вежливо, по-господски!

Слова эти понравились сторожу, и от удовольствия у него задрожали кончики усов.

— Так и быть, из уважения к тебе… Не то я быстро отвел бы этого типа куда следует…

— Конечно, дорогой…

— И чтобы, когда я вернусь, шашлычная была закрыта!

— Уж я позабочусь об этом…

Решид проводил сторожа до дверей на улицу и вернулся в трактир.