Кеман, принявший свой истинный облик – только вчетверо меньше настоящих размеров, – улыбнулся, продемонстрировав великолепные зубы. Кровать Шаны затрещала, угрожая развалиться, и потому Кеман быстро соскользнул на пол. Зед и Меро поспешно убрались с его пути. Глаза у Зеда сделались величиной с чайные блюдца. Шана не удержалась и захихикала – больно уж забавно выглядел обычно невозмутимый Зед.

– Драконьи когти, мастер Денелор, – сказал Кеман с легким шипением. – Вы можете поинтересоваться у Валина, насколько они эффективны. Обрезки моих когтей можно прикрепить к наконечнику стрелы, и получится вещь ничуть не слабее эльфийского оружия. Такая стрела пробьет магический щит и будет ядовита для любого эльфа.

Он снова принял облик полукровки, и Зед осторожно вернулся на прежнее место, не спуская подозрительного взгляда с молодого дракона.

– Ох! Это.., это поразительно, – слабо произнес Денелор. – Но.., я не вижу присутствия магии, никаких признаков.., как ты…

– Это не иллюзия, мастер Денелор, – сказала Шана. – Это настоящая смена облика. Это драконья магия. Они могут изменять облик разных вещей – и самих себя тоже.

Денелор вытер лоб рукавом.

– Ну… – после долгой паузы протянул он. – Я думал, что мне стоит прийти сюда, чтобы посоветоваться с вами о текущей ситуации, а потом обговорить это все кое с кем из старших волшебников. Но такого я не ожидал… Ну, ладно.

Денелор посидел еще немного, посмотрел поочередно на каждого из присутствующих, потом тяжело вздохнул.

– Ну что, продолжим совещание? У нас не так много времени, чтобы расходовать его впустую.

* * *

Валин скользил среди деревьев, стараясь держаться как можно незаметнее. Он двигался по вражескому тылу.

Благодарение Предкам, наконец‑то у него появилось хоть какое‑то дело. Дело, с которым он мог справиться. Юноша чувствовал себя таким.., бесполезным. Последнее время он не способен был толком думать хоть о чем‑то – его мозги просто отказывались работать. И каждый раз, когда Шана выдвигала еще какую‑нибудь блестящую идею, Валин все сильнее и сильнее чувствовал себя не в своей тарелке. Он‑то предполагал, что будет играть ведущую роль в этом мятеже…

Где там ведущую! Он вообще чувствовал себя ни на что не годным.

Это было не очень‑то приятное чувство. Валин всю жизнь считал женщин существами второго сорта – конечно, на самом деле он просто всерьез никогда не задумывался об этом, но все же… Это просто была одна из данностей вроде того, что солнце встает на востоке и садится на западе. А Шана не оставила от этой данности камня на камне. И теперь Валин иногда почти что всерьез ожидал, что солнце вообще решит никуда не садиться.

По сравнению с этим его действия против Дирана казались сущими пустяками, о которых и задумываться не стоило.

Хотя это и было довольно странно – думать об отце как о враге. И в то же время – ничуть не странно. Как‑то так получилось, что они с отцом были врагами всегда, с самого начала. А теперь эта враждебность просто проявилась открыто, только и всего. «На самом деле я никогда не знал своего отца», – подумал Валин и застыл, прижавшись к стволу дерева. Это казалось странным, но он скорее ощущал свое родство со стариком Денелором, чем с собственным отцом.

Раз уж на то пошло, он никогда и ни к кому не испытывал родственных чувств, которые люди и полукровки считали чем‑то обязательным, само собой разумеющимся. Даже Меро всегда был.., ну, своеобразным продолжением самого Валина. Его не случайно прозвали Тенью. Казалось, что у Меро нет своей жизни и своих взглядов. А в тех редких случаях, когда он начинал артачиться – например, как в этой истории с помолвкой, – Валин без малейших колебаний пускал в ход чары, чтобы заставить Тень передумать.