Дело дочитано до конца. Теперь составить обвинительное заключение, и в суд... И пусть явится на процесс как можно больше людей. И пусть ход его шире освещает печать. Пусть видит мир, кто и как пытается сокрушить Республику Советов. Пусть откроются перед всеми грязные тайны иностранных разведок. И пусть все убедятся, как непримиримо революционное правосудие к изменникам и как милостиво оно, даже в суровое военное время, к оступившимся, растерявшимся, попазшимся в цепкие лапы врагов.

Снова судит Карклинь. Он снискал славу проницательного и справедливого судьи, для которого не существует никаких предубеждений, никаких заранее принятых решений, который с одинаковым вниманием слушает доводы "за" и "против".

На скамьях защиты - лучшие адвокаты Москвы.

Крыленко рад иметь в процессе таких противников.

- ...Гражданин Каламатиано, - спросил судья, - вы понимаете, в чем вас обвиняют?

Тяжело поднялся мужчина, сидевший у самого барьера. Комично торчали на его лице непропорционально широкие уши, массивный нос и лихие фельдфебельские усы. "Асов" шпионажа не было в зале (Локкарта пришлось обменять на незаконно задержанного в Лондоне Максима Литвинова), поэтому Каламатиано стал в этом процессе "подсудимым номер один".

- Понимаю, - ответил он.

- Признаете ли вы себя виновным?

Он обрезал решительно:

- Нет!

_ Нет! - послушно повторили вслед за ним все подсудимые.

Они знали, что улики налицо, что заговор полностью раскрыт. И все же твердили: нет!

- Подсудимый Каламатиано, - начал допрос Крыленко, - в секретных донесениях, которые были изъяты у других подсудимых, содержатся сведения военного характера. Эти сведения они собирали для вас?

- Да.

- По вашему заданию?

- Да.

- За деньги?

- Да.

- И вот это, - он показал на папку с аккуратно подклеенными бумажками, найденными в трости Каламатиано, - их собственноручные расписки в получении денег?

- Да.

- За что же вы платили деньги и для какой цели собирали эти сведения, если шпионский характер своей деятельности вы отрицаете?

- Для блага Америки и России, - многозначительно ответил Каламатиано.

- Все зависит оттого, что вы подразумеваете под этим, - заметил Крыленко. - Наши взгляды на благо России могут разойтись.

Каламатиано горячо возразил:

- В данном случае они совпадают. Советская Россия заинтересована в торговле с Западом. Американские бизнесмены охотно пойдут ей навстречу. Пусть политики спорят, а коммерция всегда коммерция. .Зачем терять такой огромный рынок сейчас, когда Россия разорена войной?!

- Логично, - согласился Крыленко. - Разумно и логично. Но какое это имеет отношение к сбору сведений о дислокации военных частей?

Каламатиано издал какой-то странный звук.

- Самое прямое, гражданин обвинитель. Ни один бизнесмен не станет вкладывать деньги в неизвестность.

Прежде чем торговать, надо знать все о своем партнере. Ну хотя бы о том, сколь прочно его положение.

Представьте себе: американская фирма сегодня продает вам товар, завтра вас, извините, сдали в архив, а кто будет платить?

- Почему же в таком случае вы зашифровывали своих агентов? Почему на квартире одного из ваших сообщников нашли взрывчатку и капсюли к динамитным шашкам? Как, наконец, согласуется с вашей благородной коммерческой деятельностью план взрыва железнодорожного моста?

...Для дачи показаний вызвали подсудимого Голицына - бывшего подполковника генерального штаба.

- Вам понятно, - спросил Крыленко, - какую работу вы выполняли для Каламатиано?

- Конечно! - Это был истинный штабист: он отвечал коротко и ясно. Сбор коммерческой информации.

- Подсудимый, вы военный?

- Так точно.

- И вы всерьез утверждаете, что переданные вами сведения о формировании красноармейских батальонов в Туле и о продвижении войск представляют собой коммерческую информацию?

Голицын изобразил на лице полнейшее недоумение.