«В этом-то и фокус, — еще в спецавтоцентре пояснил мне Сватов, возвращаясь к нашей с Дубровиным неудаче на тарно-ремонтном предприятии, — заместитель министра просил вам помочь сам, но не лично. Это была не личная просьба, а производственная. Это тебе нужно, спрашивают в таких случаях, зачем тебе это? В том-то и дело, что ему это было не нужно».

Личный интерес в корне меняет дело. Как в корне меняло дело то, что начальник производства в автоцентре как бы сам разбил раздатку на сватовской «Ниве». Его обращение к начальнику цеха сразу становилось личной просьбой. А в глазах начальника производства дело в корне меняло то, что приехал Сватов от Пети, по его личной просьбе, что подчеркивал звонок по домашнему телефону.

Никаких прямых выходов на исполнителя Пете было не нужно. И обходить кого бы то ни было ему было незачем. Здесь их со Сватовым представления о жизни счастливо совпали. Правда, удавалось Пете все гораздо легче, чем Виктору Аркадьевичу. И не только из-за личных способностей, которые (что Сватов сразу почувствовал) при всей внешней неказистости Пети превосходили сватовский талант, но и из-за того, что никаких противоречий с основной работой у Пети не возникало. Вся его деятельность с ней вполне сочеталась, не только не отвлекая, а даже прямо способствуя. Это, с одной стороны, утверждало Сватова в верности его выводов, а с другой — облегчало ему обращения к Пете с просьбами, ибо здесь и речи не могло быть о том, что Петю он утруждал.

Можно сказать, что знакомство с Петей и завершило метаморфозу Сватова, утвердив его в окончательности выводов. Но познание ради констатации никогда не занимало Виктора Аркадьевича. Понимать для него означало — действовать.

Жизненный опыт для нашего приятеля никогда не был багажом, который отягощает. Скорее — баком с горючим, который обеспечивает движение.

Принципы, говорил он, это не то, с чего начинают, и даже не то, с чем живут; это то, к чему в итоге приходят.

На Петю, на его помощь в строительстве дачи сейчас он и делал ставку. Чем вызывал, разумеется, отчаянный протест Дубровина. Настолько отчаянный и безоговорочный, что это привело их к самой, пожалуй, серьезной и самой затяжной за все годы знакомства ссоре.

Глава пятая

ССОРА

Отмерив шагами расстояние между домами, Виктор нашел середину. Поискав глазами, поднял с земли палку и воткнул ее в борозду.

— Вот здесь и пробурим. Чтобы поровну и по справедливости. Вас это устроит?

Анну Васильевну устраивало вполне. Но вот во сколько эта вода «выльется»?

— Не вельми много будет платить? Гроши-то у мени есть, — добавила она торопливо. — С коровы и остались.

— Вот и держите их до новой коровы, — с нарочитой грубоватостью остановил ее Виктор Аркадьевич. — В государстве нашем все есть. А уж воды и вовсе хватает. Или вы не заслужили? — Сватов повернулся к Дубровину: — Это ты правильно решил — воду на стариков оформим. Чтобы потом не было вопросов, так ведь, Петя?

Петя понимающе кивнул.

— Этот тип на добитом газике, он где работает? Не в бурводах ли?

— В бурводах, — обрадованно ответил Петя, — прямо даже начальником бурвод.

— С него и начнем… Анна Васильевна, — Сватов уже был решительно деловым, — в среду, в восемь тридцать, я попрошу вас быть дома. И до обеда никуда не уходить.

Анна Васильевна охотно изъявила готовность. Такое обхождение ей нравилось. Энтузиазм нового хозяина, конечно, особого доверия в ней не вызывал, но и странной его строгая точность тоже не казалась. В восемь тридцать так в восемь тридцать.