– Надеюсь, у тебя серьезный повод, чтобы вмешаться в акт правосудия? – спросил сановник.

– Лучший из возможных!

Рашид ждал, в его взгляде плескался гнев.

– Меня интересует этот невольник. Я хочу его купить.

Рашид удивился.

– Ты знаешь закон о выкупе за раба, которого приговорили к наказанию?

– Нужно уплатить десятикратную цену, так?

Сановник прищурил глаза: ситуация могла принести неплохой барыш.

– Верно.

– Сколько он стоит?

Несколько мгновений Рашид размышлял.

– До того как его разоблачили, Ибрагим бен Али аль‑Таджер назначил за него цену в сто золотых дукатов.

Мухаммед неторопливо погладил бороду и улыбнулся.

– Я знаю. Но еще мне известно, впрочем, как и тебе, что этот раб солгал о своем имени и состоянии, за что его и приговорили к повторному наказанию. Так что назови мне цену за обычного невольника‑христианина без роду без племени. Мы все здесь в некотором роде торговцы, – произнес он, обведя зрителей рукой, – и увидим, справедлива она или нет.

При этих словах по толпе пробежал насмешливый ропот. Переговоры между новым дворецким и купцом‑мавром обещали быть захватывающими. Рашид был раздосадован, но уклониться от торга, глубоко укоренившегося обычая, не мог.

– Этот человек стоит гораздо дороже, чем ты себе представляешь! – воскликнул он. – Это ученый, который знает несколько древних языков, и, несмотря на его ложь, Ибрагим вытащил его из тюрьмы и сделал своим личным рабом. Он до такой степени ценил его общество и интеллектуальные качества, что даже несколько раз в неделю обедал с ним!

– Похоже, ты не слишком ценишь ум этого невольника, – возразил Мухаммед с насмешкой, – раз отправил его обратно в тюрьму!

Издевательский смех прокатился по рядам зевак. Рашид пришел в ярость, но ответил:

– У меня есть лучшие способы служить своему повелителю, чем интересоваться религией неверных!

– Не сомневаюсь! Так в какую сумму ты оценишь этого разговорчивого неверного?

– Не меньше чем в семьдесят золотых дукатов.

Из толпы донеслись возмущенные голоса. Слишком дорого за раба, за которого нельзя получить выкуп! Молодого, крепкого невольника‑христианина можно приобрести меньше чем за десять дукатов!

– Ты все еще завышаешь цену за этого неверного пса. Давай говорить серьезно. Даже если принять во внимание его ученость, он не стоит дороже пятнадцати или двадцати дукатов – и, не забудь, я предлагаю в десять раз больше!

– Пятьдесят дукатов, – твердо произнес дворецкий. – Если ты не согласен, то возвращайся в толпу и не мешай мне отдать приказ отрубить рабу руку и отослать его в тюрьму!

– Ты будешь хорошим дворецким, Рашид бен Гамрун! Но я несколько устал от твоей самонадеянности. Меня интересует этот раб, но не за любую цену. Мое последнее предложение – триста золотых дукатов!

– Четыреста, и он твой. Иначе я прикажу продолжить наказание немедля!

Мухаммед аль‑Латиф понял, что дворецкий, чтобы не уронить собственного достоинства, больше не снизит цену. Он хлопнул в ладоши, и появились трое слуг. Один из них нес тяжелый ларец, который поставил у ног хозяина. Не отводя глаз от Рашида, Мухаммед приказал отсчитать четыреста монет.

При этих словах толпа удивленно зашелестела. Зачем Мухаммеду аль‑Латифу, ловкому и расчетливому купцу, понадобилось тратить столько денег на покупку раба‑христианина, пусть даже и весьма ученого?

Рашид бен Гамрун велел янычару пересчитать деньги вместе со слугой. Затем приказал стражникам освободить Джованни. Молодой человек под ошеломленными взглядами зрителей медленно спустился с помоста.