В солнечный четверг после полудня мы вошли в темное помещение, освещенное слабым желтовато‑зеленым светом. Бармен мельком взглянул на нас. По мере того как глаза привыкали к полумраку, мы различили четверых мужчин, сгрудившихся на углу стойки бара ближе ко входу. Один за другим они медленно поворачивались в нашу сторону и принимались нас разглядывать.

– Вот нужен Ли Марвин, и где он? – сказал я, обращаясь к Энджи.

– Или Иствуд, – подхватила она, – сейчас Клинт очень оказался бы кстати.

Двое в глубине помещения играли на бильярде. Да, мирно себе играли, а тут пришли мы и все испортили. Один из них посмотрел на нас и нахмурился.

Бармен повернулся к нам спиной и, задрав голову, уставился в телевизор, всецело поглощенный развитием событий в «Острове Гиллигана». Шкипер колотил Гиллигана фуражкой по голове. Профессор пытался его остановить. Хауелы смеялись. Мэриэн и Джинджер куда‑то исчезли. Возможно, это имело отношение к развитию сюжета.

Мы с Энджи сели у дальнего от входа угла стойки рядом с барменом и стали ждать, когда он нас заметит.

Шкипер дубасил Гиллигана. По‑видимому, его вывело из себя что‑то, что натворила обезьяна.

– Отличная серия, – сказал я, обращаясь к Энджи, – они почти выбрались с острова.

– Да? – Энджи закурила сигарету. – Скажи, я тебя умоляю, что им помешало?

– Шкипер признается в любви своей милой, они все занимаются приготовлениями к свадьбе, и тут обезьяна уводит лодку со всеми их кокосовыми орехами.

– Точно, – сказала Энджи, – теперь припоминаю.

Бармен обернулся и посмотрел на нас сверху вниз.

– Чего? – сказал он.

– Пинту вашего самого лучшего эля, – ответил я.

– Две, – поправила Энджи.

– Отлично, – сказал бармен. – Но в таком случае вы заткнетесь до конца серии. Не все же посмотрели.

После «Острова Гиллигана» переключили на другую программу и стали смотреть «Врагов общества», фильм, построенный по документальным материалам, роли уголовников в нем играли актеры, но до того слабо, что по сравнению с ними Ван Дамм или Сигал казались великими Оливье и Гилгудом. Главный герой этой серии сначала домогался, а потом расчленил собственных детей в Монтане, в Северной Дакоте застрелил патрульного полицейского и вообще, кажется, только тем и занимался, что сильно портил жизнь всякому, с кем ему доводилось сталкиваться.

– Меня спросили бы, – сказал Большой Дейв Стрэнд, обращаясь к нам с Энджи, как раз когда на экране мелькнуло лицо этого уголовника, – вот с кем вам надо говорить. А не моих людей тревожить.

Большой Дейв Стрэнд был владелец и главный бармен «Филмо Тэп». Прозвище Большой он носил не зря: при росте метр девяносто два он был чудовищно необъятен и вширь. На лице буйно росли борода и усы, на бицепсах красовались темно‑зеленые тюремные татуировки: на левом был изображен револьвер и под ним слова «НА ХРЕН», на правом – пуля, попадающая в череп с подписью «ТЫ».

В церкви я этого красавца не видел ни разу.

– Знал я на зоне ребят вроде этого, – сказал Большой Дейв и налил себе из крана еще пинту пива «Пил». – Уроды. Изолируют их от людей, понимают, что бы мы им сделали. Понимают. – Он перелил в себя полкружки, посмотрел на экран телевизора и рыгнул.

В баре почему‑то запахло кислым молоком. И потом. И пивом. И попкорном со сливочным маслом, корзиночки с которым были расставлены по стойке бара напротив каждого четвертого стула. Пол был покрыт резиновым настилом. Судя по его состоянию, последний раз шланг – а Большой Дейв держал его за стойкой – пускали в дело несколько дней назад.