Тут в баре что‑то громко лязгнуло – сын Ленни запер входную дверь на засов.

Так вот, значит, как это происходит. Женщина, умная, гордая, красивая, приходит в подобное заведение, и собравшиеся здесь мужчины вдруг видят то, чего им так не хватает и чего без насилия у них никогда не будет. Вдруг приходит осознание пороков, приведших их в эту клоаку. Ненависть, зависть и сожаление одновременно кипят в их недоразвитых душах. И хочется сделать так, чтобы женщина пожалела, горько пожалела о своем уме, красоте и особенно о гордости. Хочется выместить на ней ненависть к миру за неудачно сложившуюся жизнь, прижать ее к стойке, насытиться вдосталь, до пресыщения, до блевотины.

В застекленном окошке автомата, продающего сигареты, я видел свое отражение. От бильярдного стола ко мне сзади подходили двое с киями в руках, впереди шел бритоголовый.

– Хелен Маккриди, – проговорил Большой Дейв, не спуская глаз с Энджи, – ничтожество. Неудачница. И дочка ее такая же вырастет. Что бы там ни случилось с ребенком, ей же лучше. Но вот что мне не нравится, так это когда посетители моего бара намекают, будто я наркодилер, и вообще ведут себя так, будто я им в подметки не гожусь.

Сын Ленни прислонился к двери и скрестил руки на груди.

– Дейв, – сказал я.

– Большой Дейв, – поправил он, скрипнув зубами и не сводя глаз с Энджи.

– Дейв, – сказал я, – хорош вые… ваться.

– Дейв, не дури, – сказала Энджи дрогнувшим голосом. – Не дури.

– Посмотри на меня, Дейв, – сказал я.

Он взглянул в мою сторону, не потому что послушался, а скорее чтобы понять, скоро ли подойдут ко мне игравшие на бильярде. Увидев у меня за поясом кольт «коммандер» 45‑го калибра, Дейв замер.

Я переложил кольт, когда сын Ленни пошел запирать дверь. Дейв посмотрел мне в лицо и сразу сообразил, в чем разница между человеком, выставляющим оружие напоказ, и держащим его наготове, как я, на всякий случай.

– Еще шаг, – сказал я, – и здесь будет очень горячо.

Дейв, глядя на них мне за спину, качнул головой.

– Вели этой заднице отойти от двери, – сказала Энджи.

– Рей, – позвал Большой Дейв, – сядь.

– Почему? – возмутился Рей. – Какого хрена‑то? Разве у нас тут не свободная страна и прочее дерьмо?!

Я слегка постучал указательным пальцем по рукоятке пистолета.

– Рей, – сказал Большой Дейв, не отводя глаз теперь от меня, – отойди от двери, а не то я твоей башкой ее прошибу на хрен.

– Ладно, – сказал Рей. – Ладно‑ладно. Черт побери, Большой Дейв. Я хочу сказать, ну не хрена себе! – Рей покачал головой, отпер дверь, но, вместо того чтобы вернуться на место, выскочил из бара.

– Да наш Рей просто оратор! – заметил я.

– Пошли, – сказала Энджи.

– Пошли, – согласился я, оттолкнул ногой стул и пошел к двери. Двое игравших на бильярде оказались справа от меня. Я взглянул на того, кто пролил пиво мне на ботинок. Он держал кий двумя руками тонким концом вниз, положив толстый себе на плечо. Он был не настолько глуп, чтобы рискнуть и подойти поближе, но отойти подальше ума не хватило.

– Ну, – сказал я ему, – теперь тебя точно что‑то беспокоит.

Он посмотрел на кий и на подтеки пота, темневшие на нем ниже ладоней.

– Брось кий, – сказал я.

Он оценил расстояние между нами. Подумал о рукоятке пистолета 45‑го калибра и о моей правой руке в сантиметре от нее. Взглянул мне в лицо. Наклонился и положил кий к моим ногам.