Он вручил мне пакет, я раскрыл его и посмотрел, что в нем. Да, действительно, деньги, и причем толстенная пачка. Засунув пакет в карман плаща, я почувствовал, как он врезался мне в ребро.

Мэрриот выключил свет, открыл дверь и посмотрел в туманную пелену. Мы спустились по винтовой лестнице к гаражу.

Было сыро, впрочем, в предгорьях всегда по ночам бывает туман. Мне пришлось включить на некоторое время стеклоочиститель, чтобы убрать, появившуюся там росу. Машина катила легко, мощный мотор урчал равномерно. Было такое ощущение, будто этот иностранный лимузин управлял сам собой, а руль мне приходилось держать просто так, для видимости.

Мы две минуты выписывали петли по горному склону, пока не выскочили на шоссе прямо возле кафе. Теперь я понял, почему Мэрриот посоветовал мне подняться по лестнице. Я мог бы кататься по этим извилистым запутанным улицам часами, а продвинулся б не дальше червяка в банке рыболова.

На шоссе огни мчащихся потоком машин создавали сплошные, почти непрерывные лучи света в двух направлениях. Через минуту пути возле большой станции техобслуживания мы повернули в сторону от океана. Стало тихо. Кругом не было ни души и пахло полынью.

Промчалось несколько машин. Поливая дорогу холодным белым светом, рыча, растворились в темноте.

Мэрриот наклонился вперед с заднего сиденья и сказал:

– Огни направо – это клуб пляжа Бельведер. Следующий каньон – Лас Пулгас, а за ним – Пуриссима. Мы свернем направо в конце второго подъема, – в его голосе слышалось напряжение.

Мы поехали дальше. Появились какие‑то домики.

– Спрячьтесь, не высовывайте голову, – сказал я через плечо. – Они могут все время следить за нами. А парням могут прийтись не по душе близнецы. Мы спустились вниз, затем поднялись вверх и, – проехав немного, снова вниз и вверх. Тогда Мэрриот сказал мне прямо в ухо:

– Следующая улица направо. Дом с квадратной башенкой. Свернете за ним.

– Надеюсь, вы им не помогли выбирать это место?

– Нет, конечно, – сказал он мрачно. – Я просто случайно немного знаю эти каньоны.

Я повернул направо за домом с белой башенкой, покрытой черепицей. Огни на мгновение осветили табличку с названием улицы: Камина де ла Коста. Мы скользнули вниз по широкой улице с бездействующими фонарями вдоль поросшего сорняком тротуара. Торговца недвижимостью этот район не заинтересовал бы. В темноте стрекотали сверчки и квакали лягушки. Все это было хорошо слышно, так бесшумно шла машина Мэрриота. Создавалось впечатление, что эта окраина городка давно заброшена: было начато строительство, но по какой‑то причине прекратилось.

В первом квартале был одинокий дом, потом один дом на два квартала, потом никаких домов. В одном – двух окнах горел свет, но казалось, что все уже здесь давно спят. Внезапно мощеная улица оборвалась, и началась обычная утрамбованная дорога, твердая, как бетон. Эта дорога сузилась и бросилась вниз меж кустов, стеной стоящих по обе стороны. Огни клуба пляжа Бельведер висели в воздухе справа, а впереди слабо отсвечивала полоска океана. Острый запах полыни заполнял ночь. Затем появились неясные очертания белого ограждения поперек пути, и Мэрриот снова заговорил:

– Я не думаю, что здесь можно проехать, – сказал он. – Похоже, машина не пройдет, широковата.

Дорогу перекрывал белый забор, разломанный с левой стороны, что между ним и кустарником могла протиснуться только легковушка. Я выключил мотор, переключился на ближний свет и сидел, вслушиваясь'. Ничего. Я совсем выключил фары и вышел из машины. Кузнечики прекратили стрекотание. На некоторое время воцарилась такая тишина, что я слышал звук машин на шоссе на расстоянии мили отсюда. Затем начал стрекотать сначала один кузнечик, за ним другой, и вскоре опять поднялся оглушительный стрекот.