— Как же им повезло, — прошептала Анна. — А… если я…

— Нет, Анна, — прервала ее Севастьяна и предупреждающе подняла руку. — Ты не сдашь ребенка к нам в дом. Он не подкидыш. Напротив, ты заберешь у нас Софьюшку. Сама сказала. Между прочим, Софьюшка у нас не голь перекатная, хоть и произошла от Анисима. Она у нас с приданым.

— Ты про дом, который отписал ей Анисим? — спросила Анна.

— Не только про него. Недавно обнаружилось, что девочке по линии матушки-покойницы полагается дом неподалеку от Кукарки. Чем тебе не место для жизни, Анна?

— Да что ты говоришь, Севастьяна, — прошептала она. — Возможно ли поверить?..

— Ты будешь ей вместо матери. Ребенок, которого ты родишь, станет ей кровным братом или сестрой. Вот как иногда складывается жизнь. Складно, верно? Хотя поначалу кажется, что вовсе нет. — Она вздохнула. — Зависит от того, как на эту жизнь посмотреть.

— А что будет с нами, а? — Лиза устремила зеленый взгляд в лицо женщины.

— Не прожги на мне дыру, девочка, — засмеялась она. — Так смотри на Федора Степановича, ему понравится.

— А мне на кого так смотреть? — подхватила Мария, изображая Лизу.

— А ты, Лизавета, на своего избранника.

— Избранника? — Она вспыхнула. — Но его…

— Его пока нет рядом. Да, пока нет, — повторила Севастьяна, — нет возле тебя. Но он уже есть. Он давно родился на свет и ждет тебя.

— Как я его узнаю?

— Кровь подскажет.

— Кровь?

— Да. Когда ты его увидишь, то кровь, которая течет из твоего сердца, ринется обратно в сердце и оно зайдется. Тебе покажется, что сердце остановилось. Значит, это он.

— А откуда ты знаешь? — Глаза настоящей Лизы тоже излучали зеленый свет, но он был более сдержанный. — Ведь ты…

— Нашла и потеряла, — бросила Севастьяна.

— Но как? Почему? Ты никогда нам раньше не рассказывала.

— Это моя тайна.

— А ты можешь раскинуть пасьянс?

Севастьяна пристально смотрела на беременную сестру. Так кто же это на самом-то деле? Велико было искушение раскинуть карты и спросить их… Но она посмотрела прямо в глаза ей и сказала:

— Нет, Мария. Я раскинула тебе его в прошлую весну. Он сошелся.

Ни один мускул не дрогнул на лицах сестер. Как хорошо держатся, похвалила Севастьяна. Так могут держаться только женщины, которых соединяет любовь. А не только рождение в одной утробе.

— А самовар-то наш заскучал. Кому чаю? — спросила хозяйка.

— Всем! — отозвались сестры.

Праздник продолжался.

* * *

Весь следующий день Мария и Лиза спали. Они пришли в себя только к вечеру. Севастьяна не отпустила их домой, и они остались.

Сейчас Мария стояла возле окна и всматривалась в густеющий сад. Он дышал весной, как все живое способно ею дышать. Это дыхание окутало кусты и деревья, мир за садом, который скрылся в вечернем тумане.

Она прикрыла глаза — если туман теперь повсюду, нечего даже стараться разглядеть хоть что-нибудь. Но, к своей великой радости, Мария увидела под прикрытыми глазами Федора, она так явственно увидела его, что глаза ее распахнулись.

И видение, а это было всего лишь видение, тотчас пропало. Она снова торопливо опустила ресницы, стремясь догнать и удержать желанное видение.

Ей удалось.

Мария увидела Федора на палубе бригантины, на боку которой мастер по заказу мужа вывел синим цветом «Моя ласточка».