- Понятно! - улыбнулась Любка. - Извини, прапрадедушка, за доставленный тебе эстетический шок! Только в сарафане мне плыть и нырять было бы крайне неудобно. И поверь: купаясь в одежде, я вызову больше недоумения у людей, чем твоё удивление. Кстати, которого у невидимого человека никто и не увидел!

- О-хо-хо! - уже более умиротворённо откликнулся Гуня. - А Лукерью нашла?

- Нашла.

- Где ведьма прячется? Я-то за тобой в воду не пошёл,-смущаясь признался прадед,- воды с младенчества боюсь, да и пловец из меня никудышней.

- На дне озера её видела. Жуть! Старуха обещала сегодня к нам в полночь заявиться. Мне очень страшно!

- Да не трясись, ты! Раз колдунья встречу назначила - значит, разговор у неё к нам имеется. Лукерья просто так по земле разгуливать не станет, да и языком попусту молоть она не приучена. Придёт - всё расскажет.

- Гуня, а кто такая Февронья Русальница? - вдруг вспомнила Люба.

- Так ещё с языческих времён повелось... В старину, после дня Ивана Купалы наступал день Февроньи Русальницы. Начинали русалки в озёрах и реках хороводы водить да купальщиков топить. "Русалчин Великдень" означал время воскрешения русалок да утопленников. А почему Февронью так кликали? Кто ж теперь скажет - она дочерью волхва была, можа, по поверью, служили ей русалки...

- А у нас в стране восьмого июля День семьи празднуют... - сказала как-то невпопад Любаша, а сама подумала, что нужно будет Алексею эсэмэску отправить.

- Ну и празднуйте, кто ж вам запретит, - отозвался прапрадед...

Остаток дня Люба провела в посёлке, который так и назывался - "Лушино озеро". Честно говоря, делать там особо было  нечего - пробежалась по немногочисленным магазинам, посидела в кафе, но это всяко лучше чем находиться один на один в доме с...

С кем?

С призраком, духом , приведеньем, проявлением нечистой силы?

Причём призрак этот позиционировал себя её родственником, и рассказывал удивительные вещи. Да ещё как рассказывал! Так ,что Любочка поверила. Поверила , перестала боятся и согласилась помочь.

Девушка будто понимала, что за его рассказами стояла какая-то  важная лично для неё, Любы Кандальниковой, тайна, и она всем своим нутром чувствовала, что всё, связанное с появлением бестелесного прадеда , имеет к ней непосредственное отношение. Мало того, она почему-то была твёрдо уверена, что с появлением этого - так сказать,  - "родственника", она должна принять на себя некие обязательства от исполнения которых зависит и её дальнейшая жизнь тоже.

Она не знала, что именно её ждёт, но от ожидания этих перемен у неё захватывало дух, и кружилась голова, хотя какого-то рационального объяснения   своих ожиданий она себе дать была не в состоянии. Слишком уж всё происходящее было далеко от привычной реальности.

" Ну и что, что призраки и утопленницы! Разобраться то с проклятьем кандальниковского рода кто-то же должен? Почему не я? Тем более что последняя в роду осталась! ", - подумала Люба,-  "Боишься -- не делай, делаешь -- не бойся!"- успокаиваясь, напутствовала себя девушка.

- ...А сделал- не сожалей,- тихо прошелестел над ухом голос вездесущего предка,- знаешь кто сказал?

-Стоп! - возмутилась Любочка, возомнившая себя гуляющей в одиночестве, -Прямо здесь и сейчас, торжественно клянись, что больше никогда и ни при каких обстоятельствах не станешь читать мои мысли! Гуня, клянись!

- Дык... Случайно получилось.

-Ни "дык", ни "тык" и ни "пык"... Обещай или отнесу нож обратно в лес и закопаю поглубже.

-Клянусь, внученька! Не серчай, милая!- быстро прошептал Гуня,-хочешь, уйду? В дому тебя дожидаться стану...

- Подожди,-улыбнулась Любка,- так кто ,говоришь, автор крылатой фразы?

- Чингисхан.