Изучение находки прервал телефонный звонок - подъехала риэлтор. Прихватив трофей, Люба, поторопилась к коттеджу.

- Марта, - кокетливо шлёпая силиконовыми губами, представилась дама с модной высоченной укладкой "а-ля ракушка" и замысловатыми локонами на висках.

Тонюсенькие ножки в узеньких синих брючках неожиданно контрастировали с внушительным шарообразным бюстом, грозящим вывалиться из огромного декольте ядовито-жёлтого топика...

На террасе коттеджа Марта долго шарила рукой в сумочке, поставленной на присогнутое колено. Наконец, выудив из нутра модельной торбы "Louis Vuitton" связку ключей, театрально закатила глаза. Поправила на замысловатой причёске солнцезащитные очки и открыла замок.

Скинув с отёкших ног пыльные туфли, Любка просто кайфовала, расхаживая внутри просторного, наполненного прохладой помещения. Минут пять, следуя за источающей невыносимо приторный аромат карамели Мартой, смотрела и запоминала: что, где и как включается, открывается и регулируется.

Покончив с инструктажем, дамочка расположилась за столом совмещённой с кухней гостиной и, листая Любашкин паспорт, заполнила форму договора.

- Какое сегодня число? - риэлторша рассеяно посмотрела на клиентку.

- Шестое июля, - подсказала Люба.

- Ух, ты! Завтра день Ивана Купалы! На озеро местное сходите обязательно, вам понравится, - она протянула заполненный бланк договора.

Пробежав глазами документ, счастливая арендаторша поставила подпись и отдала деньги.

Грудастая Марта дважды пересчитала купюры, оставила визитку и, унося с собой запах кондитерской патоки, выпорхнула на улицу.

- А-а-пчхи!

Любке показалось, что кто-то чихнул, она покрутила головой, но никого не обнаружила - видимо, послышалось.

Первым делом притащила продукты и, вскипятив чайник, решила перекусить.

К сожалению, хозяйский ножик оказался совсем негодным. Мягкая булка послушно продавливалась под тупым лезвием, неспособным нарушить её сдобную целостность.

Люба ещё раз посмотрела в столовом ящичке и, не найдя ничего подходящего, вспомнила про свой лесной трофей. Промыв "подкидыша" под сильной струёй воды, почистила содой и, вонзив в буханку, приятно удивилась: "Ну надо же, острый! Совсем другое дело!".

Перекусив, отправила родственникам успокоительные эсэмэски и - дабы не быть втянутой в дебаты по поводу её самодурства - решительно отключила телефон.

Она мучила пульт, пытаясь включить телевизор, когда внезапно услышала красивое пение.

- Спускается солнце за степи,

Вдали золотится ковыль.<emphasis/>

Колодников звонкие цепи

Взметают дорожную пыль.

Динь-бом, динь-бом -

Слышен звон кандальный.

Динь-бом, динь-бом -

Путь сибирский дальний.

Динь-бом, динь-бом -

Слышно там и тут:

Нашего товарища

На каторгу ведут...

- протяжно выводил приятный мужской баритон где-то рядом.

"Наверное, туристы поют. Неплохо, после шашлычка с водочкой! Хотя репертуар странный... Может, на улице постоять, послушать?", - подумала девушка.

Включив наружное освещение, вышла террасу.

Накрапывал тёплый летний дождик.

Пение стихло.

Любаня втянула полной грудью вечерней свежести, задумалась и облокотилась на деревянные перила. Свет за спиной от горящей над дверью лампы воссоздал слегка вытянутый чёрный рисунок её силуэта на асфальтированной дорожке за террасой...

- Маленький дождишко - лентяю передышка! - усмехаясь, произнёс мужской голос.

На асфальте появилась вторая чёрная тень.

Цепенея от страха, Любка медленно обернулась.

Около неё стоял худощавый мужик в нелепом фольклорном наряде: ситцевая красная рубаха навыпуск была обшита по воротнику жёлтою тесьмою; плисовые брюки были заправлены в сапоги; на талии - длинный шёлковый пояс, концы которого свисали ниже колен; вокруг шеи обмотан пёстрый хлопчатобумажный платок; в руке ряженый незнакомец сжимал найденный Любой в лесу нож.