Бойкая блондинка в свитере помахала Тони рукой:

— Можно вас на минуту, мисс?

Тони ощутила легкий укол зависти к этой девице с рекламно-белоснежными зубами. Симпатичный парень — это, наверное, ее приятель. Видимо, обращается с ней ласково, в кино водит, в магазине за руку держит. Везет же людям! Пускай они разносят Библию, но все равно кажутся счастливыми и здоровыми, а выглядят так, словно никогда в жизни не знали печали. Тони готова была поспорить на все свои жалкие сбережения, что любой, с кем сталкивалась эта парочка, все еще жив и пребывает в здравии и благополучии. Родители по-прежнему в счастливом браке и не болеют, так же, как дети, разве что они постарше и играют в теннис, устраивают пикники и большие семейные обеды, за которыми все склоняют голову и произносят молитву.

Еще немного, и они скажут, что у них есть ответы на все вопросы, но нет, спасибо, сейчас Тони не в настроении. Извините, только не сегодня. Слишком сильно стреляет этот чертов сломанный палец. А ее «приятель», этот садист и психопат, куда-то пропал или даже, коли на то была воля Божья, умер.

— Мы у вас буквально минуту отнимем, — с улыбкой сказал симпатичный молодой человек.

Тони уж собралась послать их куда подальше, но что-то ее остановило. Эти двое отличались от обычных разносчиков Библии, которые подстерегают у дверей клуба девушек, донимая цитатами из Святого Писания. Они больше… похожи на выходцев со Среднего Запада, что ли? Посвежее, глаза ярче блестят. Несколько лет назад бабушка Тони, да будет ей земля пухом, щелкая пультом, попала на канал кабельного телевидения, и там вещал какой-то проповедник Слова Божия. Вернее, дирижировал аудиторией. Передача называлась что-то вроде «Час целительной музыки»: подростки негромко пели под гитару, прихлопывая при этом руками. И эти двое выглядели точь-в-точь, как те, с экрана. Словно только что отделились от телевизионного церковного хора.

— Это совсем недолго, — подтвердила бойкая блондинка.

И надо же им было прийти именно сегодня и именно сюда — не в клуб, а к ее дому! И главное — в тот момент, когда ей так плохо, когда болит палец, и ноги подгибаются, и вымоталась так, что, кажется, шага сделать не может. Что, если они не случайно здесь появились? Что, если и впрямь их кто-то послал ей на помощь в трудный час? Словно ангелов с неба.

А вдруг?…

У Тони скатилась по щеке слеза. Блондинка кивнула, как бы давая понять, что хорошо понимает, каково сейчас Тони.

«Может, — думала она, нашаривая в сумочке ключи, — мне и впрямь нужна помощь, рука друзей? Может, пусть это покажется совершенно неправдоподобным, эти двое — мой билет в другую, лучшую, жизнь?»

— Ладно, — сказала Тони, глотая слезы. — Заходите. Но только на минуту, ладно?

Оба закивали.

Тони открыла дверь. Царапая лапами по линолеуму, к ней кинулся Ральфи. Сердце у нее так и подпрыгнуло. Ральфи — единственное в ее жизни доброе, любящее существо. Она наклонилась, позволила пуделю облизать ее и, посмеиваясь сквозь слезы, принялась почесывать его за ухом. Потом разогнулась, сделала шаг назад и повернулась к блондинке. Та по-прежнему улыбалась.

— Славный песик, — сказала она.

— Спасибо.

— Погладить можно?

— Конечно.

Тони повернулась к симпатичному молодому человеку. Он тоже улыбался. Только было теперь в его улыбке что-то зловещее. Что-то потустороннее…

И когда симпатичный молодой человек вскинул стиснутый кулак, он все еще продолжал улыбаться.