Настоящее ее имя было Алиса. Поначалу она и на сцене под ним выступала, представляясь «Алисой в Стране чудес», но тем, кто знал ее давно, проще было звать ее по-другому. Сейчас, по окончании рабочего дня, на ней был просторный, не бросавшийся в глаза свитер. Тонкие каблучки-гвоздики она сменила на теннисные туфли. Тщательно стерла косметику и надела большие солнечные очки. Тони казалось, что так она совершенно не похожа на стриптизершу из клуба.

Парочка выглядела так, словно только что вышла из дверей воскресной школы. Тони нахмурилась. Знала она эту публику. Добро сеют. Хотят всучить брошюру и спасти душу. Сейчас подойдут с какими-нибудь избитыми присказками вроде: «Потеряешь купальник — обретешь Иисуса». А она ответит: «А Иисус много на чай дает?»

Улыбающаяся блондинка была юна, свежа и хороша собой. Волосы забраны сзади в длинный конский хвост, как у болельщиц какой-нибудь футбольной команды. На ней были толстовка с высоким воротом, юбка, которая сгодилась бы для номера «девочка-школьница», и, наконец, короткие носочки. Ну кто такое носит на улице? На ее симпатичном спутнике с волнистыми волосами политика, оказавшегося на прогулочном судне, были спортивные брюки, голубая рубаха с высоким воротом и поверх нее — тесно облегающий свитер.

Тони была не в настроении. Сильно болел палец. Отвратительное ощущение слабости и изнеможения не проходило. Ей хотелось как можно быстрее оказаться дома и накормить Ральфи. Она все думала об этом Бруме и, разумеется, о запропастившемся куда-то Карлтоне Флинне. Когда она познакомилась с Карлтоном, на нем была темная толстовка с надписью поперек груди: «Я не гинеколог, но осмотреть готов». Все равно что написать большими буквами: «Держись подальше». Но глупышка Тони, прочитав надпись, захихикала. Теперь жалела. Кое-какие хорошие качества у нее были, но как только дело доходило до мужчин, ноги сами собой раздвигались.

Иногда — даже чаще всего — Тони чувствовала, что за ней буквально по пятам следует злосчастье, время от времени настигая ее, похлопывая по плечу, напоминая: «Я здесь, твой постоянный спутник».

А начиналось все иначе. Работа в «Ла Крем» поначалу ей нравилась. Весело, заводило, да танцевальный номер каждый вечер.

По природе Тони была, и сама себе в этом признавалась, ленива, ей быстро все надоедало.

Обычно говорят, что девушки-стриптизерши испорчены, им не хватает самоуважения, и это, в общем, правда, но главное не в этом, главное в том, что многим из них просто не хочется заниматься настоящей работой. Оно и понятно.

Взять хотя бы Бет, сестру Тони. Окончив шесть лет назад среднюю школу, она поступила на работу в Первую страховую компанию Трентона, где сидела в провонявшем потом, душном закутке, больше напоминавшем тюремную камеру, перед экраном компьютера, заводя в его память никому не нужные сведения, и так час за часом, день за днем, беспросветно и бесконечно.

В дрожь бросает.

«Нет, серьезно, — подумала Тони, — лучше уж пусть прикончат на этом самом месте».

Вот, если честно, и весь выбор: либо ты бездумно стучишь пальцами по клавиатуре в своей тесной, вонючей камере… либо танцуешь ночи напролет и пьешь шампанское.

Трудный выбор, не правда ли?

Но работа в «Ла Крем» шла не так, как хотелось поначалу. Говорили, здесь легче подцепить подходящего мужчину, чем по Интернету, но ближе всего к настоящим отношениям была ее связь с Карлтоном, и чем все обернулось? Сломанным пальцем и угрозами в адрес Ральфи.

Кое-кому действительно удавалось найти богатенького, но эти девушки были по-настоящему хороши собой, а вглядываясь в зеркало, Тони вынуждена была признать, что она не из таких. То есть не особенно хорошенькая. Все больше и больше она полагалась на косметику. Круги под глазами становились все темнее.