— Пожалуйста, — произнес он почти с мольбой.

Быстрым движением Сэнди захлопнула за собой дверь. Немного помедлила, продолжая сжимать дверную ручку, затем распрямила плечи.

— Хорошо, — неохотно согласилась она. — Что ты хочешь узнать?

Уго стиснул зубы при виде воинственного выражения на ее лице. Проклятье, он имеет право знать!

— Кем именно был для тебя Эдвард Медфорд?

— Если ты читал мои бумаги, то должен это знать, — ответила Сэнди. — Он был кузеном моего деда по материнской линии и занимался добычей бриллиантов в Южной Африке. Он путешествовал по всему миру, а состарившись, вернулся в Нью-Йорк.

— И ты его единственная наследница, — сказал Уго так, словно это имело какое-то отношение к делу.

— Я не знала этого до самой его смерти, — пояснила Сэнди. — Я даже не знала о существовании Эдварда до дня своего совершеннолетия, когда получила письмо из фирмы Саймона, в котором сообщалось, что я наследница Эдварда, и он хочет познакомиться со мной. Я согласилась и, придя сюда, впервые увидела этого сварливого старого чудака. — Легкая усмешка смягчила ее непримиримо поджатые губы. — И сразу же мы повздорили…

— По какому поводу?

— Еще с тех пор, как умерли мои родители, Эдвард знал, что оставит свое состояние мне. Он также знал, что меня отправили жить к другим родственникам. Но поскольку не хотел, чтобы непредсказуемый ребенок нарушил его размеренную жизнь, то предпочел игнорировать мое существование, до тех пор, пока я не стану достаточно взрослой, чтобы быть рассудительной, как он выразился. — Теперь усмешка Сэнди стала горькой. — Однако он получил не то, на что рассчитывал. Вместо рассудительной особы перед ним стояла злюка, к тому же на последнем месяце беременности, и поблизости не было ни одного мужчины, способного придать ей респектабельности.

Уго вздрогнул, но, тем не менее, спокойно заметил:

— Я умею совершать в уме несложные арифметические действия.

— Эдвард наградил меня несколькими неприятными эпитетами, о которых ты можешь догадаться, — парировала она его укол. — Я сделала то же в ответ и повернулась, чтобы уйти. Старик бросился меня останавливать, споткнулся о свою трость и упал бы, если бы я не подхватила его. Ощущение было такое, словно я держу в руках птичку. В нем были только кожа да кости, — вспоминала Сэнди, не замечая, как застыл Уго, которому было знакомо это ощущение. — Он попросил меня остаться, — продолжала она. — Он был одинок. А я… я нуждалась в крыше над головой, поэтому и осталась.

Пожатие плеч, сопроводившее эти слова, означало конец истории. Но для Уго это было только началом.

— И ты позволила Эдварду Медфорду заменить моему сыну и отца, и деда!

— Предполагается, что я должна чувствовать себя виноватой из-за того, что позволила Эдварду дать Джимми то, чего никто больше дать был не в состоянии?

— Да! — вскинулся Уго. — Ты должна чувствовать себя чертовски виноватой!

На Сэнди это не произвело впечатления.

— Ты можешь говорить так сейчас, — усмехнулась она. — Но мы оба знаем, что восемь лет назад ты подобных чувств не испытывал. Ты просто ушел.

— Я не знал, от чего ушел.

— Ты не хотел этого знать.

— Как ты можешь так говорить? Как ты смеешь так говорить, если даже не дала мне возможности самому принять решение?

— Решение? — взвилась Сэнди и, внезапно отделившись от двери, подпрыгнула к нему. — Ты полагаешь, что тебе нужно было решить, захочешь ли ты снизойти до Джимми или нет? Как ты смеешь стоять здесь, олицетворяя собой праведное негодование? — сердито воскликнула она.