|
- Единственной. Когда вы уехали, Сансер мне стал невыносим, я умирал там... - Мне так приятна ваша искренняя дружба, - сказала Дина, протягивая руку товарищу прокурора. - В моем положении я должна дорожить истинными друзьями, я им теперь узнала цену... Я думала, что потеряла ваше уважение; но то, что вы пришли ко мне, доказывает обратное, и это трогает меня больше, чем десять лет вашей привязанности. - Вы предмет любопытства всего зала, - продолжал товарищ прокурора. - Ах, дорогая! Ваша ли это роль? Разве вы не могли быть счастливой и вместе с тем сохранить доброе имя?.. Я только что слышал, что вы любовница господина Лусто и живете с ним вместе, как муж и жена!.. Вы навсегда порвали с обществом, даже на будущее время, когда, быть может, выйдете замуж за вашего возлюбленного и будете нуждаться в почтении, которое презираете сегодня... Не лучше ли вам было жить отдельно, с матерью, которая так любит вас, что возьмет под свою защиту? По крайней мере были бы соблюдены приличия... - Я совершила ошибку, появившись сегодня в театре, - сказала она, - вот и все. Я безвозвратно распрощалась со всеми преимуществами, которыми свет награждает женщин, умеющих соединить свое счастье с благопристойностью. Мое отречение бесповоротно, я хотела бы разрушить все вокруг, чтобы превратить свою любовь в огромную пустыню, где только бог, да он, да я... Мы слишком много жертв принесли друг другу и связаны навсегда; связаны стыдом, если хотите, но связаны неразрывно... Я счастлива, и особенно счастлива потому, что могу спокойно любить вас, как друга, и доверять вам больше, чем в прошлом, - ведь мне так нужен друг!.. Прокурор проявил истинное благородство и даже величие души. На это признание, в котором трепетала душа Дины, он ответил раздирающим сердце голосом: - Я хотел бы навестить вас, чтобы убедиться, что вы любимы... Тогда бы я успокоился, ваше будущее не пугало бы меня больше... Понимает ли ваш друг, как велика ваша жертва, дышит ли благородством его любовь?.. - Приходите на улицу Мартир и увидите! - Да, приду, - сказал он. - Я уже проходил мимо ваших дверей, но не посмел вас навестить. Вы еще не знаете, что такое литературная среда, - продолжал он. - Разумеется, есть и там светлые исключения; но эти журналисты тащат за собой столько неслыханных зол, и первым среди них я считаю гласность, которая позорит все! Если женщина вступает в связь с... - С прокурором? - сказала, улыбаясь, баронесса. - И что ж! Даже после разрыва не все еще потеряно, свет не узнал ничего; но с человеком более или менее известным - люди узнают все. Да вот.., пример у вас тут, перед глазами. Вы сидите спиной к спине с графиней Мари де Ванденес; ради человека более знаменитого, чем Лусто, ради Натана, она чуть не наделала безумств, дальше которых идти некуда! Но вот они разошлись, и настолько, что не узнают друг друга... Подойдя к краю пропасти, графиня спаслась неизвестно как; она не бросила ни мужа, ни дома; но дело касалось знаменитого человека, и о ней говорили целую зиму. Если бы не большое состояние, не громкое имя и не положение мужа, если бы не умное поведение этого государственного человека, который, говорят, был безукоризнен с женой, она бы погибла: на ее месте ни одна женщина не сохранила бы доброго имени... - Что делалось в Сансере, когда вы оттуда уехали? - спросила г-жа де ла Бодрэ, чтобы переменить разговор. - Господин де ла Бодрэ сообщил всем, что он сам настоял на вашем переезде сюда, так как ваша поздняя беременность требовала, чтобы роды произошли в Париже, где вы будете под наблюдением светил медицины, - ответил прокурор, догадавшись, о чем хочет знать Дина. - Таким образом, несмотря на шум, который произвел ваш отъезд, ваше положение до сегодняшнего вечера оставалось “легальным”. |
