— Можете примерно показать на карте, где это было?

— Только очень примерно, я карту с местностью смог связать только в последние дни. Река там была и обрыв. А потом…

— Что? — он с интересом поднял на меня глаза.

— Странно, — я попытался сформулировать свою мысль. — Когда погоня прибыла, ну, на то место, где Панцирь остался, я ещё близко был. Слышал их разговоры.

— И что вам показалось странным? — Пименов подозрительно на меня прищурился.

— Они его искали, стояли в том месте и не могли найти. Он должен был быть у них под ногами, но они его почему-то не увидели.

— А была возможность, что Державин не умер, а просто потерял сознание, а потом куда-то отполз?

— Вряд ли, я не доктор, но мёртвого отличу, да и он в таком состоянии был, что отползти точно бы не смог.

— Что же, — он вздохнул. — Запишем в герои новой страны. Будем вспоминать вечно.

— Он ещё просил передать Наде, что любит её (Панцирь договорить не успел, но я сам домыслил).

— Передадим, — он снова вздохнул. — Это его жена и мать будущего ребёнка. Она его ждала. Скоро вы увидитесь.

Это то, чего мне сейчас больше всего не хватало, смотреть в глаза вдове и объяснять, почему её муж умер, а я жив.

— Но потом, — добавил он. — Когда вас медики отпустят. И не только медики, скоро вас посетят нашу учёные. Кровь ещё осталась? Вот и хорошо, они её заберут.

Учёные добрались до меня через два дня, когда уже были сняты бинты, а я мог свободно ходить (правда, пока только до туалета и обратно). Как и полагалось, взяли кровь (другой биоматериал пока не понадобился). Делалось это с большими церемониями, а людей в белых халатах набралось полтора десятка, если не больше.

— Вы только представьте, какие перспективы ждут нас теперь, когда мы получили, наконец, ваш геном, — бубнил себе под нос высокий и тощий, как оглобля тип в белом халате, выцеживая из меня уже третий шприц. — Просто не могу передать свои эмоции.

— Вакцину сделаете, — с понимание кивнул я, чувствуя, как голова снова начинает кружиться.

— Вакцину и не только, — пробубнил над ухом другой, бывший в противоположность первому маленьким и толстым. — Мы вирус поставим себе на службу. Он ведь действовал во вред. Просто выносил большие участки генома и заменял их чем попало. А теперь он служит нашим целям, можно сказать, мы им управляем, теперь он выносит повреждённые участки и вставляет то, что нужно нам. Оставалось только дать ему образец. Этот образец.

Он многозначительно постучал по двадцатикубовому шприцу с кровью.

— Скоро, через пару недель, — продолжил третий, восточной внешности, — мы станем свидетелями грандиозного события — подъёма на поверхность зачатка нового человечества. Тысячи людей впервые вживую увидят небо и солнце. Вы тоже будете там присутствовать. Ведь случилось всё благодаря вам.

Вообще-то я ничего не делал, тут Панцирю памятник ставить нужно, а не мне. Чёрта с два бы я добрался без него.

Отпустили меня ещё через три дня, о ходе работы с моим геномом ничего не сообщали, но я предпочёл считать, что у них всё получилось. А на выходе из медицинского блока меня ждала она. Женщина, ещё нестарая, лет тридцати пяти, но уже с обильной проседью в волосах. Она была беременна, хотя живот был едва заметен.

Я внутренне напрягся, ожидая обвинений в свой адрес. Но всё оказалось не так. Она вежливо поздоровалась, назвала себя, после чего попросила рассказать ей о наших приключениях. Я ничего не стал от неё скрывать и всё рассказал в подробностях.