Говоря это, он положил кейс на стол и начал заталкивать в черный полиэтиленовый пакет сверток с долларами. От волнения даже уронил его на пол и кинулся поднимать, путаясь в полах плаща.

– Успокойтесь! Сядьте и успокойтесь! – прикрикнул Мюйр и отобрал у Томаса пакет с деньгами. – Что это за истерики? Не понимаю, что вас так взволновало. Вы же ничем не рискуете.

– Как это ничем? – возмутился Томас. – А моя жизнь?

– Ей ничто не грозит, если не будете делать глупостей.

– А пятьдесят штук? То есть сорок девять?

– А вы как хотели, молодой человек? Не рисковать ничем, а иметь все?

– Если сказать честно, это было бы лучше всего, – подтвердил Томас.

– Ваше право. У меня есть другой покупатель на эти документы. Час назад меня посетил господин Юрген Янсен. Он готов заплатить за них гораздо большую сумму.

– Нет‑нет! – запротестовал Томас. – У нас с вами был договор. А договор дороже денег!

– Поэтому я и отклонил предложение господина Янсена.

– Ладно, рискну, – сказал Томас. – Извините меня, господин Мюйр. Это была минутная слабость.

Он защелкнул замки кейса и поставил его на пол рядом со своим стулом как бы в знак того, что решение принято и обратного пути нет.

– Так‑то лучше, – одобрил Мюйр. – Будьте достойны своего деда, Томас Ребане. Ваш дед был бесстрашным человеком. Он ничего не боялся. И всегда побеждал. – Он немного помолчал и уточнил: – Почти всегда.

Что‑то во всем этом деле было не так. Да не мог Мюйр всерьез рассчитывать, что ему обломится половина эсэсовского наследства. И подлинник завещания не дает ему никаких гарантий, в каких бы надежных банковских сейфах он ни хранился. Он не мог этого не понимать. А тогда для чего все это затеял? В чем заключается конечная цель его оперативной комбинации, которую в разговоре в кабинете он назвал самой лучшей и самой масштабной комбинацией в своей жизни?

– А теперь можно выпить вашей настойки, – предложил Томас. – На чем, вы говорите, ее настаиваете?

– На кожуре грецких орехов, – ответил Мюйр. – Она повышает потенцию.

Судя по его виду, никакого желания затягивать эту встречу у него не было, но он счел необходимым соблюсти приличия.

Томас восторженно округлил глаза:

– Господин Мюйр! Я потрясен!

– Вы неправильно меня поняли. Потенция в моем возрасте – это способность жить полноценной умственной жизнью.

– Умственной, – повторил Томас. – Понимаю. Но это тоже хорошо. Скажите, господин Мюйр, а кроме этих наперстков... Я, знаете ли, привык к емкостям немного другим...

Мюйр усмехнулся и достал из серванта фужер.

– Учтите, это очень крепкий напиток, – предупредил он.

– Мы многое понимаем по‑разному, – философски заметил Томас.

– Тогда за успех, – приподнял лафитничек Мюйр. – А вы, юноша?

– Это ваша сделка, – сказал я.

– За наш успех, друг мой.

– Ваше здоровье, господин Мюйр.

Томас ошарашил фужер и вытаращил глаза.

– Это что? – отдышавшись, спросил он.

– Спирт.

– Я ошибся, – признал Томас. – Есть вещи, понимание которых от возраста не зависит. А теперь, господин Мюйр, позвольте откланяться. Серж, нам пора.

Он взял кейс, одернул плащ и прошествовал к выходу. У двери обернулся.