– Я же сказал вам, что это была подстраховка!

– Вы сказали нам об этом только сейчас. Сказали бы на два часа раньше – и не было бы никакой головной боли ни у нас, ни у вас. Да что уж теперь расстраиваться? Что вышло, то вышло. Свершившийся факт, как говорят умные люди, не может отменить даже сам Господь Бог. Не поужинаете ли с нами, господин Янсен? – гостеприимно предложил Муха, заглядывая в один из судков. – По‑моему, тут что‑то очень вкусное. Только не пойму что.

– Это шампиньоны‑орли в соусе ламбертен. Фирменное блюда ресторана «Виру».

– Да ну? Никогда не пробовал. Присаживайтесь, а то все остынет.

Но Янсену было не до ужина. Он несколько раз прошел взад‑вперед по гостиной, бормоча что‑то очень энергичное, напоминающее три русских слова, с помощью которых обычно выражают высшую степень досады. Потом остановился перед диваном, на котором, уткнувшись носом в угол, лежал Томас. И вид у него был такой, что Муха поспешно предупредил:

– Нет‑нет, господин Янсен. Нас наняли его охранять. И мы будем его охранять. Даже от вас.

– Не давайте ему ни капли! – приказал Янсен. – Ни под каким видом!

– Вы переоцениваете наши возможности, – заметил я. – Мы можем защитить человека от киллеров, от бандитов, даже от случайного дорожно‑транспортного происшествия. Но от себя мы его защитить не можем.

– Делайте что угодно! Бейте, связывайте! Но он должен быть трезвым! Мэр Аугсбурга дал разрешение за‑брать останки Альфонса Ребане. Если немцы увидят его в таком виде, они с ним даже разговаривать не будут! И правильно сделают! Мы не можем срывать столь ответственное мероприятие из‑за одного... Завтра придет мой помощник, отдадите ему паспорта и заполните анкеты на получение виз. Вылет в Германию послезавтра. Прошу вас, господа, очень серьезно отнестись к моей просьбе. Мы заплатили вам достаточно много, чтобы вы взяли на себя и эту заботу!

Что ж, тут он был прав.

– Мы сделаем все возможное, – пообещал я.

Янсен еще раз произнес те самые три слова, уже вслух и по‑русски, и покинул апартаменты.

– Я ему сочувствую, – проговорил Муха, когда мы наконец смогли приступить к ужину. – Шампиньоны‑орли. А что, вкусно, мне нравится. А тебе?

– Мне тоже.

– И соус вкусный. Очень уж он расстроился из‑за этих бумаг, – продолжал Муха, с аппетитом наворачивая фирменное блюдо ресторана «Виру». – Нет, не так. Каким словом можно выразить самую сильную степень огорчения или расстройства? Такую, что дальше некуда?

Мы перебрали весь наш словарный запас, но ничего в нем не обнаружили. Но Муха все‑таки нашел.

– Знаю, – сказал он. – Да, знаю. Ему это было – как серпом по яйцам!

Так вот оно ему и было. А настоящую причину этого я узнал через час, когда мне позвонили из российского посольства и попросили очень срочно, прямо сейчас, несмотря на давно уже нерабочее время, прибыть в консульский отдел.

Но принял меня не консул, а секретарь посольства, довольно молодой и словно иссохший от бумажной работы. У него был вид человека, который выполняет крайне неприятное ему поручение и не намерен это скрывать. Он приказал дежурному никого к нему не впускать и ни с кем не соединять, после чего передал мне увесистый пакет. Объяснил:

– Здесь сценарий фильма «Битва на Векше» и его перевод на русский язык. Надеюсь, господин Пастухов, больше вы не будете обременять нас подобными делами. У наших переводчиков и без этого много работы.

– Это все? – спросил я, недоумевая, почему этот пакет нельзя было передать мне с посыльным и не сделать этого завтра.

– Нет.