Потом я лег спать. В каске и бронежилете. Само по себе это было смешным зрелищем, но я знал, что вот-вот начнется 26 часов 00 минут следующего дня — дня скорби. И встретить этот смертельный день следовало достойно, как одному из немногих уполномоченных по любви к своей преданной родине.

Да, я знал — меня ждет тяжелый день. Хотя небо с утра будет чистым и целым. Самолетная туша военно-транспортного воздушного монстра будет спешно загружаться домашним скарбом моего бывшего школьного приятеля. Он долгое время был баловень судьбы, однако судьба — дама капризная: не удовлетворил — иди прочь на все четыре стороны.

И поэтому мы будем стоять на краю летного поля. Будет пахнуть романтическим ночным дождем, травой, небом и тишиной. Все полеты будут почему-то отменены. Потом я посмотрю на своего неудачливого товарища:

— У тебя вид, словно ты только что выбрался из жопы вечности. Прекрати.

— Спасибо-спасибо тебе большое, дружище. Этого я никогда не забуду… ты единственный, кто…

— Прекрати, прошу тебя. Все будет в порядке.

— Я не успею, не успею улететь к часу Х.

— А что ждет нас в час Х?

Бывший государственный деятель, изгнанный в третьеразрядную дыру Б., он же бывший мой школьный товарищ, он же плотоядный баловень судьбы, он же блядская кремлевская марионетка затравленно осмотрелся по сторонам, залепетал трагическим шепотом:

— Это государственная тайна, но я скажу конфиденциально, так сказать. — Взглянул на часы. — Вот-вот вводится ЧЭПП ХСВСВ!

Я обомлел, оторопел, если не сказать точнее — охуел. Впрочем, нет таких слов, которые бы передали смятение моей измученной души. Я схватился за голову:

— Господи! Что еще на нашу беду?

— Я скажу, скажу: Чрезвычайная Экономическая Политическая Программа!..

— О Боже мой! — снова закричал я. — Чума на вашу голову! Сколько можно чикать и чикать народ?.. И что значит ХСВСВ?..

— Этого я не знаю, — смотрел кроткими слезящимися глазами раба. Меня… меня удалили, как не оправдавшего доверие. А я старался на благо народа… Я за народ…

— Заткнись, истребитель народа своего! — не выдержал я. — И прекрати дрожать. Ты что, баба?

— Баба, — с готовностью согласился Рома. — То есть?

— Понятно, — сказал я. — Лети и чтобы духу твоего…

— Я же старался… Я хотел как лучше. Еще неизвестно, что будет… Что такое ХСВСВ?..

— Ты меня спрашиваешь? — задумался я. — А впрочем, отвечу: ХСВСВ это Хуй С Вами Со Всеми! Хотя могу и ошибаться, но за смысл ручаюсь!.. Иди-иди, иди, ради Бога; загрузились, — сказал, с облегчением увидев, что погрузка в самолет закончилась. — Прощай!

— Да-да! — Побрел, грузный, неуклюжий, с обвислым задом; шел мелкими трусливыми шажками.

Я вспомнил черную тварь и нагнал бывшего школьного приятеля. Обнял за покатое рыхловатое плечо. Скользнул подбородком по липкому брюквенному лицу…

Потом долго стоял на краю поля, смотрел, как тяжелый шумный самолет втягивался в высокие бесконечные белесоватые небеса.

Затем наступила странная тишина, словно на мир накинули огромную, пока еще невидимую и будто из стекла паутину.

На уже убранное пшеничное огромное поле выходил Т-34. Светлел купол утреннего неба. Танк, находящийся между небесами и землей, казался игрушечным.