|
Нашел, быстро облизнулся, взялся за ручку, хотел... Дверь была заперта; и отвратительно поддалось под сердцем. Раз заперлась - значит, от него, значит - подозрение, не надо было так целовать, спугнул, что-нибудь заметила, - или глупее и проще: по наивности убеждена, что он лег спать в другой комнате, в голову не пришло, что она будет спать в одной, вместе с чужим - все-таки еще чужим - и он постучал, едва ли еще сам сознавая всю силу своей тревоги и раздражения. Услышал отрывистый женский смех, гнусное восклицание матрасных пружин и затем шлепанье босых ног. "Кто там? - сердито спросил мужской голос. - Ах, вы ошиблись? Так, пожалуйста, не ошибайтесь. Человек тут занимается делом, человек обучает молодую особу, человека перебивают..." В глубине опять прокатился смех. Ошибка была пошлой - и только. Он двинулся дальше по коридору - вдруг сообразил, что не та площадка - пошел назад, повернул за угол, озадаченно взглянул на счетчик в стене, на раковину под капающим краном, на чьи-то желтые сапоги у двери - повернул опять - лестница исчезла! Та, которую он наконец нашел, оказалась другой: спустившись по ней, он заблудился в полутемных помещениях, где стояли сундуки, где из углов выступали с фатальным видом то шкапчик, то пылесос, то сломанный табурет, то скелет кровати. Вполголоса выругался, теряя власть над собой, изведенный этими преградами... Толкнул дверь в глубине и, стукнувшись головой о низкую притолоку, вынырнул в вестибюль со стороны тускло освещенного закута, где, почесывая щетину щеки, старик смотрел в черную книгу, а на лавке рядом храпел жандарм - как в кордегардии. Получить нужное сведение было делом минуты - слегка удлиненное извинениями старика. Он вошел. Он вошел и прежде всего, никуда не глядя, украдчиво горбясь, дважды повернул тугой ключ в замке. Затем увидел черный чулок с резинкой под умывальником. Затем увидел раскрытый чемодан, начатый в нем беспорядок, полувытащенное за ухо вафельное полотенце. Затем увидел комок платья и белья на кресле, поясок, второй чулок. Только тогда он повернулся к острову постели. Она лежала на спине поверх нетронутого одеяла, заложив левую руку за голову, в разошедшемся книзу халатике - сорочки не доискалась, и при свете красноватого абажура, сквозь муть, сквозь духоту в комнате он увидел ее узкий впалый живот между невинных выступов бедренных косточек. Со звуком пушечной пальбы поднялся со дна ночи грузовик, стакан зазвенел на мраморе столика, и было странно смотреть, как мимо всего ровно тек ее заколдованный сон. Завтра, конечно, начнем с азов, с продуманной постепенности, но сейчас ты спишь, ты ни при чем, не мешай взрослым, так нужно, это моя ночь, мое дело - и, раздевшись, он лег слева от едва качнувшейся пленницы и застыл, сдержанно переводя дух. |
