|
Он всегда боялся игл – у каждого человека есть свои тайные страхи, – и мысль о том, что кому‑то приходит в голову по своей воле вонзать иглы себе в тело, изумляла его. А чтобы нюхать какой‑то белый порошок, втягивать его себе в нос – в это было просто трудно поверить. Точка зрения Уэгенера объяснялась не столько его наивностью, сколько отражением времени, когда он рос. Ему было известно, что проблема употребления наркотиков чрезвычайно серьёзна. Подобно всем военнослужащим, Уэгенеру приходилось каждые несколько месяцев сдавать мочу для анализа, чтобы доказать, что он не употребляет «запрещённые вещества». Хотя молодые члены экипажа воспринимали это как само собой разумеющееся, для Уэгенера и моряков его возраста подобная процедура представляла собой источник раздражения и унижения.
Люди, занимавшиеся распространением наркотиков, привлекали его пристальное внимание, но сейчас он проявлял ещё больший интерес к изображению, появившемуся на экране корабельного радиолокатора. Фрегат находился в сотне миль от побережья Мексики и далеко от дома. А «Родс» запаздывал. Хозяин яхты связался по радио несколько дней назад и сообщил, что выйдет в море на пару дней позже... однако его деловому партнёру это показалось странным, и он сообщил о своих подозрениях в местное отделение береговой охраны. В результате проведённого расследования установили, что хозяин яхты, богатый бизнесмен, редко уходил в море на расстояние, превышающее три часа хода. Крейсерская скорость «Родса» составляла пятнадцать узлов. Яхта была длиной в шестьдесят два фута – достаточно большая, чтобы для управления ею требовалось несколько человек... и в то же время достаточно маленькая, чтобы обходиться без квалифицированного шкипера с соответствующим образом оформленными документами. На такой океанской яхте размещались пятнадцать пассажиров плюс два члена экипажа, и стоила она пару миллионов долларов. Хозяин, занимающийся строительством и продажей недвижимости, имел собственную маленькую империю рядом с Мобилем, был новичком в морском деле и вёл себя в море очень осторожно. По мнению Уэгенера, это свидетельствовало о его здравом смысле. Он достаточно умён, чтобы не уходить далеко от берега, знает свои слабые стороны, что является редкостью среди яхтсменов, особенно богатых. Две недели назад он отплыл на юг, двигаясь вдоль берега и заходя по пути в порты, но запаздывал с возвращением и не явился на деловое совещание. По мнению партнёра, он никогда бы не сделал этого без серьёзной на это причины. Патрульный самолёт, что совершал обычный облёт берега, обнаружил яхту днём раньше, однако устанавливать с ней контакт не стал. Начальник района береговой охраны пришёл к выводу, что здесь дело неладно. «Панаш» был тем фрегатом, который находился ближе всех к яхте, и Уэгенеру поручили выяснить обстановку. – Шестнадцать тысяч ярдов. Курс ноль‑семь‑один, – доложил чиф Ореза, наблюдавший за экраном радиолокатора. – Скорость двенадцать узлов. Он не направляется в Мобил, капитан. – Через час, может быть, полтора, туман рассеется, – решил Уэгенер. Давайте‑ка подойдём поближе. Мистер О'Нил, полный вперёд. Курс перехвата, чиф? – Один‑шесть‑пять, сэр. – Вёл ваш курс, мистер О'Нил. Если туман не рассеется, мы изменим курс, когда подойдём на две или три мили, и окажемся у него за кормой. Младший лейтенант О'Нил дал соответствующую команду рулевому. Уэгенер подошёл к прокладочному столику. – Куда он направляется, по‑твоему, Португалец? Старшина рулевой группы проложил курс, по которому следовала яхта, дальше – курс не вёл никуда... – Он движется с самой экономной крейсерской скоростью... и направляется вовсе не в порты Мексиканского залива, готов биться об заклад. Капитан взял измерительный циркуль и принялся «шагать» им по карте. |
