|
Ей стало ясно, что электроника намного упростила банковские операции. Где‑то в Министерстве юстиции был кто‑то, имеющий доступ к электронным операциям, ведущимся компьютерами во всех банках мира. А может быть, и не в Министерстве юстиции. Скажем, в одной из спецслужб, или это даже частный подрядчик, потому что законность такого дела несколько расплывчата. Как бы то ни было, сравнивая документы Комиссии по ценным бумагам и биржевым операциям с многочисленными банковскими расчётами, уже удалось обнаружить, что деньги наркобизнеса использовались для финансирования проектов, в которых «жертва» – по крайней мере члены его семьи были настоящими жертвами, сказала себе Мойра, – старалась отмыть их. Ей ещё никогда не приходилось видеть, чтобы колеса правосудия вращались с такой быстротой.
Какие всё‑таки это высокомерные и наглые люди, собирающиеся вкладывать и отмывать свои грязные деньги прямо здесь! Да, Хуан был прав, говоря об их самоуверенности. Ну что ж, теперь улыбки исчезнут с их лиц. Правительство намеревается конфисковать по крайней мере шестьсот миллионов долларов, вложенных в акции, и это не считая доходов, на которые они рассчитывали. Шестьсот миллионов долларов! Сумма поистине колоссальная. Да, ей приходилось слышать о миллиардах наркодолларов, исчезающих из страны, однако надёжность подобных оценок была сродни метеорологическим прогнозам. Совершенно очевидно, заметил директор, диктуя заметки Мойре, что картель был недоволен существовавшей системой отмывания денег, а может быть, обнаружил, что при возвращении уже отмытых денег в Колумбии снова возникает не меньше проблем. Поэтому можно предположить, что, произведя отмывание первоначально вложенных сумм – и получив при этом значительную прибыль, – они распоряжались своими средствами таким образом, что создавался колоссальный фонд капиталовложений, которым распоряжался по их доверенности кто‑то иной. Затем эти инвестиции использовались для того, чтобы совершенно законно подчинить себе все коммерческие предприятия у себя дома или в любой другой стране, где им хотелось завоевать надёжные политические или экономические позиции. При этом весьма интересным, продолжал Эмиль, было то обстоятельство, что подобные шаги могли предвещать попытку очистить самих себя – используя старую американскую преступную фразеологию, «перейти на законное положение» – до такой степени, что боссы картеля рассчитывали стать полностью принятыми в местной латиноамериканской политической системе. – Эти материалы нужны вам срочно, сэр? – спросила мисс Вулф. – Завтра утром у меня встреча с президентом. – Сколько экземпляров? – Пять, и все пронумерованные. Имейте в виду, Мойра, всё это совершенно секретно, – напомнил ей директор ФБР. – Закончив работу, я тут же проглочу дискету, – пообещала она. – Вы обедаете сегодня с заместителем директора Грэди, а министр юстиции отменил завтрашний ужин. Ему нужно срочно вылететь в Сан‑Франциско. – Отчего такая спешка? – Его сын решил жениться, причём не откладывая. – Да, это важная причина, – согласился Джейкобс. – А вам далеко до такого события? – Не очень Вы уже знаете, когда состоится ваш визит в Колумбию, чтобы я могла заняться перестановкой в расписании ваших встреч? – Извините, пока нет. Впрочем, это вряд ли нанесёт большой ущерб нашим планам. Поездка рассчитана на уик‑энд. Так что крупных изменений не произойдёт. – Тогда хорошо. – Мойра вышла из кабинета директора с улыбкой.
* * *
– Доброе утро. – Федеральный прокурор был тридцатисемилетним мужчиной по имени Эдвин Давидофф. Он надеялся стать первым за всю историю поколения сенатором США европейского происхождения от штата Алабама. |
