– Вот что, Джек. Найди её и помирись. Если она потребует, чтобы ты поцеловал ей задницу посреди белого дня у всех на виду на лужайке женского колледжа в Беннингтоне, сделай это. Когда ты откажешься от своего ирландского упрямства? Спроси Бэзиля, нравятся ли ему люди, с которыми он вынужден работать. Ты служишь стране, Джек, а не тем, кто тебе нравится.

Удар, нанесённый боксёром‑профессионалом, не потряс бы Райана больше, чем шёпот умирающего человека.

– Да, сэр, вы совершенно правы. Мне нужно многому учиться.

– Учись побыстрее, сынок. Вряд ли я успею дать тебе много уроков.

– Не говорите так, адмирал. – Слова Райана прозвучали подобно мольбе ребёнка.

– Моё время на земле подошло к концу. Мои сослуживцы, с которыми я сражался рядом у острова Саво, или Лейте, или в других частях океана, погибли. Мне повезло больше, чем им, но настало и моё время. А ты должен занять моё место. Я хочу, чтобы ты заменил меня, Джек.

– Мне нужен ваш совет, адмирал.

– Ты имеешь в виду Колумбию?

– Мне, пожалуй, следует спросить вас, откуда вы знаете, но я не буду спрашивать.

– Когда такой человек, как судья Мур, избегает прямого взгляда, нетрудно понять – что‑то неладно. Он был здесь в субботу и не смог посмотреть мне прямо в глаза.

– Я говорил с ним сегодня – и он солгал мне. – В течение пяти минут Райан объяснял, что произошло, рассказывал, что ему известно, о чём он догадывается и чего опасается.

– И ты хочешь знать, как тебе поступить? – спросил Грир.

– Хороший совет пришёлся бы кстати, адмирал.

– Тебе не нужен совет, Джек. Ты достаточно умён. У тебя есть все необходимые связи. И ты знаешь сам, что следует предпринять.

– Но как относительно...

– Политики? Всего этого дерьма? – Грир чуть не рассмеялся. – Джек, когда лежишь вот здесь, знаешь, о чём думаешь? Думаешь о том, как бы ты поступил во многих случаях, предоставься тебе ещё одна возможность, о всех своих ошибках, о людях, которых обидел, – и благодаришь Господа, что все не вышло ещё хуже.

Запомни, Джек, тебе не придётся жалеть о честных поступках, даже если от них страдают люди. Когда ты стал лейтенантом морской пехоты, ты дал клятву перед Богом. Мне понятно, о чём идёт речь. Это совет, а не угроза. Ты должен помнить, как важны слова. Идеи, принципы и слова имеют большое значение. Но самым важным является твоё слово, потому что оно показывает, кто ты. Это мой последний урок, Джек. Теперь тебе придётся действовать самостоятельно. – Он замолчал, и Джек увидел на его лице невыносимую боль, проступающую даже сквозь лечебную анестезию. – У тебя есть семья, Джек. Отправляйся к ней. Передай самые лучшие пожелания от меня, скажи, что, по моему мнению, их отец – очень хороший человек и они должны гордиться им. Спокойной ночи, Джек.

Грир закрыл глаза и уснул.

Джек посидел ещё несколько минут. Ему понадобилось время, чтобы успокоиться. Он вытер глаза и вышел из комнаты. Навстречу ему шёл врач. Джек остановил его и назвал своё имя.

– Да, я знаю. Уже скоро. Меньше недели. Мне очень жаль, но с самого начала было мало надежд на выздоровление.

– Постарайтесь, чтобы эти дни он не страдал, – тихо произнёс Райан. Ещё одна мольба.

– Мы делаем всё необходимое, – ответил онколог. – Именно поэтому он редко приходит в сознание. Адмирал, когда просыпается, все ещё рассуждает вполне здраво. Мы много с ним говорили. Он произвёл на меня большое впечатление.

Врач привык к тому, что пациенты уходили из жизни, и всё‑таки ему было грустно.