— Так в чем же дело? — спросил Чарли.

— Они хотят знать, какой титул ты возьмешь.

— Титул? — удивился Чарли.

— Да, — подтвердила Бекки, поворачиваясь к мужу. — Лорд Трумпер откуда?

Бекки была удивлена, а Кэти вздохнула с облегчением, когда выяснилось, как быстро лорд Трумпер Уайтчапелский ушел с головой в повседневную работу верхней палаты парламента. Опасения Бекки по поводу его постоянного вмешательства в мелкие дела компании улетучились, стоило ему только надеть красную мантию пэра. Его распорядок стал напоминать те дни, когда во время второй мировой войны он работал под руководством лорда Уолтона в министерстве продовольствия и когда его жена совершенно не представляла, в какое время ждать его возвращения домой.

Через шесть месяцев после того, как Бекки сказала, чтобы он не показывался рядом с компанией, Чарли объявил, что его пригласили войти в состав сельскохозяйственного комитета, где, по его мнению, он с пользой для дела мог использовать свой опыт. К нему даже вернулась его старая привычка вставать в четыре тридцать утра, чтобы успеть до заседания просмотреть накопившиеся парламентские бумаги.

По вечерам, когда он возвращался к ужину домой, его так и распирало от желания рассказать о каком-нибудь положении законопроекта, предложенном им в комитете, или о том, как какой-нибудь старый бездельник отнимал у палаты время своими бесчисленными поправками к законопроекту об открытой охоте на зайцев.

Когда в 1970 году Великобритания обратилась с просьбой о своем вступлении в Общий рынок, Чарли сообщил жене о том, что главный партийный организатор предложил ему возглавить подкомитет по распределению продовольствия и что он счел своим долгом принять это предложение. С этого времени, когда бы Бекки ни спускалась к завтраку, она обнаруживала лишь бесчисленные парламентские бумаги да экземпляры вестника палаты лордов, которые устилали путь от кабинета Чарли до кухни, где ее ждала неизменная записка о том, что он должен присутствовать еще на одном утреннем заседании подкомитета или на встрече с еще одним заезжим сторонником вступления Великобритании в Общий рынок, которому случилось оказаться в Лондоне. До этого Бекки не представляла себе, как много приходится работать членам верхней палаты парламента.

Бекки продолжала регулярно поддерживать связь с компанией Трумперов, посещая ее каждый понедельник утром, в наиболее спокойные часы работы, и, к своему удивлению, вскоре обнаружила, что стала для Чарли основным источником информации о том, что происходит в торговом центре.

Ей всегда доставляло удовольствие погулять пару часов по разным отделам. Бросалось в глаза, как быстро меняется мода и как Кэти всегда удается идти на шаг впереди своих конкурентов, не давая в то же время повода постоянным покупателям сетовать на ненужные перемены.

Свой обход Бекки неизменно заканчивала посещением аукциона, чтобы посмотреть, чьи картины готовились пойти с молотка. Уже прошло довольно много времени с тех пор, как она передала свои полномочия Ричарду Картрайту, бывшему главному аукционисту, но он всегда встречал ее, чтобы показать последние отобранные для аукциона картины.

— Ранние импрессионисты на этот раз, — сообщил он.

— Совсем не по ранним ценам, — заметила Бекки, изучая работы Писсарро, Боннара и Виллара. — Но нам надо держать этот лот в секрете от Чарли.

— Он уже знает о нем, — предупредил ее Ричард. — Забегал в прошлый четверг по пути в палату лордов, назначил свои цены для трех лотов и даже успел поворчать по поводу наших оценок, заявив, что всего несколько лет назад купил у вас большую картину Ренуара под названием «L’homme a la pêche» по цене, которую я хочу, чтобы он заплатил сейчас за маленькую пастель Писсарро, являющуюся не чем иным, как эскизом основной работы.