Я долго не могла уснуть – лицо в маске все время стояло перед глазами, но потом все-таки отрубилась. Джейк спал рядом, обнимая меня за плечи.

В семь сорок пять я была готова к выходу.

– Что будешь делать сегодня? – спросила я Джейка, наблюдая, как он завязывает галстук, готовясь ехать через весь город в здание Эн-би-си в Рокфеллер-центре.

– Почти то же, что и ты, иными словами, узнаю, когда приеду на работу. По идее, я должен делать репортаж о выступлении госсекретаря перед членами ООН. Мне стоит волноваться за тебя? Или можно сосредоточиться на боеголовках, гражданских войнах и извержении вулкана на Антильских островах? – шутливо поинтересовался он.

– Батталья приставил ко мне охрану. Так что? Твой пейджер позвонит моему?

– Непременно. Увидимся вечером.

Я вышла из дома и в сопровождении вооруженных телохранителей поехала по ФДР-драйв. Я приехала рано и успела переделать все, что скопилось за пятницу, пока я отдыхала на Виньярде. Я сверилась с ежедневником. Одна из сотрудниц попросила меня присутствовать на встрече с потерпевшей по делу о насилии в семье, назначенной на десять утра.

Оставалось еще несколько часов, чтобы ответил. на звонки и позвонить друзьям. Вскоре начали приходить коллеги. Почти все слышали о вчерашней стрельбе, и многие заглядывали узнать, как я, и выразить сожаление по поводу случившегося с Мерсером. В конце концов я закрыла дверь на ключ, потому что совсем не хотелось встречаться с Маккинни. Мне и без его подколок было плохо.

В десять пятнадцать я позвонила Мэгги – узнать, пришла ли ее потерпевшая.

– Она только что позвонила и отменила визит. Муж пообещал свозить ее в круиз на День труда. Она хочет прийти через две недели. Полагаю, она боится его вовсе не так сильно, как мне показалось.

Значит, у меня появился еще один свободный час. То есть так я подумала, пока Лора не вызвала меня по интеркому и не сообщила, что пришел молодой адвокат из судебного агентства. Его прислали обсудить со мной новое дело. Я открыла дверь и увидела в коридоре Крейга Томпкинса.

– Это кое-что новенькое, по крайней мере, для меня. Начальник практики подумал, что ты можешь знать, на чем построить обвинение.

– Что за дело?

– Охранники из Конференц-центра Джевитса задержали одного парня, но, кажется, им нечего ему предъявить.

– А что он сделал? – Конференц-центр Джевитса был крупнейшим строением в городе, здесь проходили важные встречи и переговоры, заседания промышленников и выставки.

– Он записался на собрание фанатов «Стар трека». Вчера весь день катался вверх-вниз по эскалаторам с этажа на этаж. Охранники обратили на него внимание из-за странного вида: парень таскал с собой большую спортивную сумку, но так и не зашел ни в одну лекционную аудиторию или конференц-зал. Когда он сегодня вернулся в центр, начальник охраны покатался на эскалаторе вместе с ним. Так вот у этого урода в сумке оказалась видеокамера. Он дожидался девчонок в коротких платьях, становился позади них и снимал, что у них под юбкой. Радовался жизни.

– Что с ним сделали?

– Задержали за сексуальные домогательства. Отняли сумку с видеокамерой.

– Правильно сделали. Так в чем проблема?

– У них нет потерпевших.

– А как насчет тех девушек, что он снимал?

Для того чтобы предъявить человеку обвинение в сексуальном домогательстве, достаточно, чтобы женщина заявила, что поведение режиссера-любителя оскорбило ее.

– Девушки не понимали, что происходит. Они просто сходили с эскалатора, не зная, что снялись в кино. Потом начальник охраны просмотрел кассету. Бедра, колени, трусики – но с такого ракурса трудно установить личность.