– В самом начале создавалось впечатление, что Дени попала в сказку. Лоуэлл мог быть обворожительно-соблазнительным, и Дениз казалась той жемчужиной, что он хотел вставить в центр своей короны. Его званые вечера стали притчей во языцех – вам никто о них не рассказывал?

Я покачала головой.

– По правде говоря, это придумал не он. Он позаимствовал гениальную идею Гертруды Стайн. Стены его гостиной – вы ее видели? – увешаны работами старых мастеров и величайших из живших на земле художников. С помощью богатейших коллекционеров приобретал картину самого знаменитого художника современности, вывешивал ее в гостиной, а затем приглашал и самого художника. Великолепная задумка, да? Эти зачастую угрюмые и замкнутые личности начинали улыбаться, отражаясь в своем полотне. Они уже предвкушали, как золото потечет к ним рекой. Представьте за одним столом Эллсуорта Келли, Кита Хэринга и Дэвида Хокни, сидящих в окружении своих работ и рассуждающих о стилях и талантах. Дени обожала те дни.

– И как долго продолжалась у Кэкстонов эта идиллия?

– Достаточно долго. За исключением молодости и богатства, Лоуэллу все нравилось в Дени, в том числе и желание узнать как можно больше о его увлечении. Она не уставала учиться, и хотя ее глаз не был натренирован, у нее было потрясающее чутье, Лоуэлл звал ее «расцветающим алхимиком». Сначала уговорил ее поехать поискать картины в замках Бордо и в некогда богатых дворцах Венеции. Она безошибочно определяла, когда за потрескавшимся лаком и пылью скрывался шедевр, и умела убедить Лоуэлла включиться в игру. У нее почти не было проколов. Тогда они вернулись домой с Каналетто и двумя восхитительными Делакруа. В каком-то смысле они их украли. Заплатили какие-то гроши, а затем перепродали за баснословные суммы некоторым коллекционерам из круга Кэкстона, его преданным последователям. Но когда она занялась современностью, он был разочарован. Он считал, что она просто теряет время.

– Мисс Севен, давайте определимся, что было раньше – яйцо или курица. Вы знаете, когда их брак покатился по наклонной?

– Это не совсем правильное определение. Я бы сказала, что их брак с треском лопнул. Все случилось в прошлом июне, когда Лоуэлл уехал в Бат. Там должен был состояться аукцион. Распродавалось имущество леди Гвендолин Уинботтэм. Эта девяносточетырехлетняя вдова владела прекрасной коллекцией портретов – младших членов королевской семьи и многих выдающихся военных. Лоуэлл и Дени повздорили, потому что она была слишком занята, чтобы поехать с ним. А он не только ценил ее мнение, но хотел и похвастаться ею перед всем миром – в Аскоте, например. Если бы им удалось уехать пораньше, они бы посетили Уимблдон, несколько приемов и балов. Обычно ей самой нравилось такое времяпрепровождение.

– Почему же она не поехала?

– По правде говоря, не знаю. – Мисо Севен замолчала, словно взвешивая, сообщать ли мне причину, о которой она догадывается. – Дени многое скрывала даже от меня.

– Другой мужчина?

– Нет, тогда она была верна Лоуэллу. В общем он улетел в Англию, посетил и теннис, и бега – один, без Дени. Наконец она мне позвонила и сказала, что если я поеду с ней, то мы сделаем ему сюрприз. Мы собрали чемоданы и поехали в Бат. Водитель встретил нас в Хитроу тем утром, когда был назначен аукцион, и отвез прямиком в «Ройял-Кресчент». Вы знаете, где это?

– Да. – Я останавливалась в этом милом старинном отеле, когда первые пьесы Джоан ставили в лондонском Лирическом театре.

– Дениз подошла к стойке администратора и сказала, что хотела бы получить ключ от номера. У меня была комната с окнами на улицу, но ей, чтобы дойти до номера Лоуэлла, пришлось пройти через садик, где половина постояльцев в это время пила чай.