Мюрил, спотыкаясь, двинулась к нему, высматривая тело Куу в развалинах.

Но тот вдруг возник позади неё с клинком в руке.

Она вскрикнула и обернулась с такой скоростью, на какую прежде не был способен ни один танитский скаут.

"Прямое серебро" прошло сквозь плоть, кости и остановилось лишь тогда, когда пронзило бьющееся сердце.

Часть крыши обрушилась. Пит Гутес пригнулся, когда падающие стропила пробили потолок столовой, раздавив длинный полированный стол. Вазы и драгоценный фарфор попадали с полок и разлетелись вдребезги. Масляные картины объял огонь.

Гутес поднялся, сплёвывая пыль. Вместо потолка было открытое небо, моросил дождь. Он выглянул наружу через дыру на месте оконного проёма, откуда только что стрелял. Лёгкий танк, выкрашенный в красное, выкатился на лужайку из-за деревьев, и вражеская пехота поднялась в атаку. Танк проехал вперёд, подминая заросли травы и опрокинув солнечные часы. Когда пушка выстрелила снова, Гутес почувствовал, как особняк содрогнулся. Одна из картин упала со стены.

Впервые он задумался о том, кто все эти люди с серьёзными, потемневшими от времени лицами, взиравшие на него с холстов. Они были так далеко…

Картины горели, хотя их поливало дождём.

Гутес заметил движение в окне и выстрелил. Железная маска откинулась назад. Ответные выстрелы вычертили на полу пунктиры. Гутес попятился вглубь столовой, на него полилась дождевая вода. Он обходил поломанную мебель, всё ещё паля из своей винтовки. Снаружи забарабанили ответные выстрелы.

После того, как рухнули стропила, из всей мебели уцелел один единственный стул. Гутес сел на него и продолжил стрелять в окно, пока ячейка в лазгане не иссякла.

Полдюжины солдат Кровавого Пакта пролезли в окно и нацелили оружие на одинокую фигуру, сидящую на стуле в конце комнаты.

Они открыли огонь.

Гутес задумался, выживет ли старуха. Он надеялся, хотя и сомневался. Но это уже не имело значения.

Ничто не имеет значения, если вы находитесь достаточно далеко. Именно так всегда говорил себе Пит Гутес. Наконец, он оказался так далеко, как только мог.

ГЛАВА 17. От начала до конца.

«Можно добиться почёта при жизни, через храбрость и силу поступков, но, к великому человеческому сожалению, гораздо больший почёт удаётся снискать посмертно».

— Йако Бусар Феп Голке, из дневниковых записей.

Дым сочился из леса, как кровь из раны. Буря наконец утихла, когда основная её масса перевалила через Массив Коттмарк, но в воздухе до сих пор висела дымка, а небо по-прежнему было тёмным.

Звуки сражения продолжали слышаться сквозь сосновые чащи Монторка. Рык стрелкового оружия, пулемёты бронемашин, взрывы гранат.

Кольм Корбек спрыгнул с четырёхосного БТРа, на котором ехал, и окликнул впереди идущие отряды.

— У нас тут всё чисто? — крикнул он.

— Чисто! — гаркнул Варл в ответ.

— Давай-ка мне полный доклад! — крикнул Корбек.

— Сэр, — начал Джайхо, вставая со своего места в БТРе, — я хотел бы…

— Я знаю, сынок, — сказал Корбек. — Но мне кажется, тебе стоит пока остаться здесь.

— Я…

— Это приказ, парень.

Корбек продирался меж деревьев к дымящемуся остову старого одинокого дома. К «Особняку», как назвал его Джайхо.

Слева от него легкие танки и лязгающие "часовые" Крассианского Бронетанкового, петляя по лесу, прочёсывали долину и обеспечивали огневую поддержку штурмовым группам Первого, которые Корбек послал вперёд. В зарослях, за домом, завязалась довольно серьёзная перестрелка.

Комиссар Харк брёл ему навстречу.