Корбек прикинул расклад. Он, Мквеннер и Рерваль были по одну сторону от входа в боковой лаз, остальные всё ещё оставались у последнего изгиба траншеи сообщения. Коун попытался рвануть к ним, но едва успел скрыться обратно, когда винтовочные пули и что-то вроде картечи, полетели в его сторону.

Корбек осмотрел окоп за поворотом. Его отряд уничтожил налетчиков аж до следующего вала, примерно в десяти метрах от него.

— Давай вперёд, — сказал он Мквеннеру. — Я надеюсь, что по ту сторону траверса уже стоят крассианцы. Не дай им себя подстрелить.

Мквеннер кивнул и усмехнулся. Добравшись до края, он заглянул за угол. Плотный лазерный огонь тут же заставил его отпрянуть назад.

— Гвардия! Мы – гвардия! — крикнул он. Снова выстрелы. Крассианцы, новый отряд со сравнительно небольшим опытом сражений, понесли за последние сорок пять минут серьёзный урон. Они были напуганы, обозлены и стреляли во всё подряд.

К Мквеннеру присоединился Рерваль.

— Они не допускают даже возможности, что мы можем оказаться не шадикцами, — сказал Мквеннер.

— Нам надо чем-то привлечь их внимание, — согласился Рерваль. Он вытащил сигнальный пистолет, переломил его и стал рыться в подсумке с дымовыми и сигнальными патронами. — Какой сегодня цвет для "своих"? — спросил он.

— Синий, — сказал Мквеннер. Он прекрасно знал, что Рерваль также знал это. Рерваль был вокс-оператором, наряду с Белтайном и Раффланом, лучшим специалистом по связи в полку. Этот вопрос был для Рерваля приёмом борьбы со стрессом. Способом его преодоления. Возможность выяснить, что Мквеннер думает об этой идее, даже не спрашивая об этом.

— Синий. Верно, — подтвердил Рерваль. Он вставил патрон с цветной маркировкой в сигнальный пистолет, защёлкнул его, взвёл курок и предупредил, — Отвернись.

Они оба отвели взгляд в сторону. Рерваль выстрелил из сигнального пистолета за угол так, что ракета угодила как раз в грязную стену за поворотом. Он загорелся фосфоресцирующим белым светом с голубым оттенком из-за дыма, который повалил следом. Свет был ярким и жёстким. Он казался холодным и заставлял всё вокруг отбрасывать длинные чернильные тени. Лазерный огонь прекратился.

— Гвардейцы! Здесь гвардейцы! — снова крикнул Мквеннер. — Вы, там – крассианцы?

Пауза в ожидании ответа.

— Крассианцы? — позвал опять Мквеннер.

— Да! Какой дневной код?

— Альфа синий пентакост! — крикнул Рерваль.

— Салютант синий одиннадцать! — раздался верный ответ.

— Я выхожу, — крикнул Мквеннер, — не стреляйте!

Он медленно вошёл в траншею, всё ещё освещенную ярким светом шипящего сигнального снаряда. Вокруг него клубился синий дым. Это был театральный выход, и Рерваль был этим весьма впечатлён.

Крассианские солдаты шли по траншее им навстречу. Их оружие до сих пор было поднято, и все они выглядели нервными и напуганными. Большинство из них – юнцы. Лица смотрелись бледными на фоне их медно-красных шинелей.

— Откуда вы, чёрт возьми? — спросил старший офицер.

— Наловые леса, к западу от Аттики, — ответил Мквеннер с присущей ему прямотой. Это явно озадачило офицера.

— Мы Танитский Первый-и-единственный, поправил сослуживца Рерваль. — Мы пробились с юга.

— Танитцы? – переспросил офицер. Двое или трое молодых парней из его отряда едва не рыдали. Мквеннер решил, что это были слёзы облегчения.

— Они нас сильно потрепали, пришлось туго, — сказал офицер. — Они отступили? Вы перебили их?

— Ещё нет, — сказал Мквеннер.

В пятнадцати метрах за углом Корбек вёл "переговоры" по зачистке боковой траншеи.