|
«Любая трагедия всегда делает газету более продаваемой», — подумала Маэв. И положила газетный лист себе на колени, сильно разволновавшись от чтения среди уюта и безопасности собственного жилища. Когда прозвенел дверной звонок, она вздохнула и тяжело поднялась с кружкой со стула, а потом стала грузно спускаться вниз по крутой лестнице. Маэв сразу узнала силуэт невестки за окошком в двери и заранее нежно улыбнулась. Ее грубоватое лицо засветилось от приятной перспективы встречи с Донной. Маэв неуклюже, слишком резко растворила дверь, и та с громким стуком ударилась о стену.
— Заходи, дорогая. Давай-ка я на тебя посмотрю. Господи, да ты ужасно выглядишь! Что стряслось? Донна молча пошла за свекровью вверх по лестнице, по пути вслушиваясь в ее болтовню. — Этот шельмец опять что-то натворил, да? Он ведь уже взрослый мужчина, но хорошенько отшлепать по заднице его не помешало бы… И потом последовал еще один привычный обряд: Маэв притворно уверяла, будто сын ее — сплошное безобразие, с которым надо покончить. Хотя все знали, что она боготворит Джорджио, как и всех своих детей. — Маэв… Садитесь. Мне надо поговорить с вами. Однако Маэв со звоном поставила кружку на маленький, исцарапанный откидной столик и продолжала свою речь, словно Донна даже не раскрывала рта. — Ты видела газету? Про это ограбление? Какой жуткий стыд! Его жена выступала в «Темз Ньюс» прошлым вечером. Она так плакала и рыдала из-за убийства мужа, эта прелестная девчушка. К чему катится мир, спрашиваю я себя? Молодой человек застрелен в расцвете лет. Из-за чего, а? Может, деньги? Вечно эти деньги! А что, эти люди никогда не слышали, что надо работать, чтобы было на что жить? Господи Иисусе, я надеюсь, они подвесят этих ублюдков за яйца, очень надеюсь. Крошечные детишки остались без отца… Донна прикрыла веками глаза. А Маэв все продолжала изливать свое негодование. Донна в глубине души понимала, что подобные разговоры сейчас идут по всей стране. Эта смерть потрясла нацию, как в свое время смерть полицейского Блейклока из Масвелл-хилла, который был убит во время беспорядков в одном из спальных районов Лондона. Газеты тогда громогласно вещали об этом. И тот случай наверняка припомнят теперь, когда произошло нечто подобное. Это дело политическое… Закон и порядок! Смерть и разрушение! Людей толкают на то, чтобы ввести опять смертную казнь через повешение, возродить наказание розгами — в общем, все, что еще можно в этом роде придумать. Таково мнение всего общества. Включая и мать человека, который, возможно, будет вскоре обвинен в убийстве… — Маэв! Выслушайте меня, пожалуйста! Громкий, взволнованный голос Донны заставил Маэв остановиться на половине фразы. — В чем дело, детка? Что случилось? Донна опустила голову, будучи не в силах взглянуть в выцветшие голубые глаза сидевшей перед ней женщины. — Речь пойдет о Джорджио, Маэв. Он арестован. Маэв как можно шире раскрыла глаза. — А что он натворил на этот раз? — Она произнесла это бесстрастным тоном. Донна испытала мгновенный приступ гнева, который, однако, тут же почти прошел. Маэв всем сердцем любила своих детей, но никогда не питала относительно них никаких иллюзий. — Он ничего не сделал, Маэв. Миссис Брунос отбросила пряди тонких седых волос от лица с видом побежденного, но не покоренного бойца. — Тогда почему его арестовали? Донна нашла в себе силы посмотреть в лицо пожилой женщине. Показала на лежавшую на столе газету и прошептала: — Его обвиняют в том, что он стоит за всем этим. Маэв несколько раз оторопело мигнула, потом глубоко вздохнула и тихо проговорила: — Думаю, я пока не ухватила сути того, что ты говоришь, детка. |
