«Брать тепленьким!» – твердо решил Евгений.

– Конечно, – обреченно развел руками тот. – Зайдете?

– Нет, спасибо. Прогуляемся, если не возражаете?

У двери общежития Полянский напутствовал домочадцев:

– Сейчас я, Мариша, ставь чай… Володя, ужинать и спать!..

Оставшись вдвоем, они медленно пошли в направлении мостика через поросший кустарником канал.

– Виктор Денисович, – начал Евгений, не глядя в его сторону, – Алевтина Васильевна рассказывала мне, что была у вас в гостях вместе с сыном после возвращения его из Франции?

– И что из этого? – не сумел Полянский скрыть напряжения.

«Волнуется. Возьму без проблем!»

– У вас есть видеомагнитофон?

– Да. Видеодвойка.

– Давно приобрели?

– Послушайте! – ни с того ни с сего вспылил Полянский, – не говорите загадками. Вам Козлова наверняка рассказала, что я купил телевизор накануне его отъезда. Мне нужна была «двойка», ему – деньги.

– А что вы так нервничаете, Виктор Денисович? – Евгений старался говорить как можно ровнее.

– Не люблю, когда начинают «подъезжать» издалека! Говорите прямо, что вам нужно.

– Прошу прощения, я не учел вашего пристрастия к правде и прямоте.

Полянский резко остановился, уставился на собеседника:

– Вы говорите со мной тоном прокурорского следователя, хотя таковым не представлялись, если мне не изменяет…

– Да не изменяет она вам, не изменяет, успокойтесь, – деланно улыбнулся Евгений. – При чем тут вообще прокуратура? Или вам есть что скрывать?

– Мне нечего скрывать, – нетрудно было заметить, каких усилий стоила «диск‑жокею» видимость спокойствия. – С чего вы взяли?

– Мне так показалось, – продолжил путь Евгений.

– Нельзя ли все‑таки узнать, кто вы?

– Приятель Павла Козлова. И не делайте вид, что вы меня не узнали. Вы же смотрели кассету о поездке Павла вместе с ним Алевтиной Васильевной.

Полянский словно собрался воскликнуть: «Ба! Знакомые все лица!», но вовремя понял, что это прозвучит неубедительно.

– Да, – обиженно буркнул он в сторону и презрительно усмехнулся: – С Ельциным в обнимку.

Эти слова и тон, которым они были произнесены, должны были означать: «Пьяный в стельку». Павел и Евгений поочередно снялись рядом с куклой, обликом повторявшей Президента, сделанной в масштабе «один к одному».

– Ну вот, видите?

– Вижу, – шумно выдохнул дым Полянский. – Чего вы от меня хотите?

– Посмотреть эту видеокассету – и ничего больше. Потому‑то я и спросил, есть ли у вас видеомагнитофон.

– Есть, но он… неисправен. К тому же поздно.

– А вы не могли бы дать мне на время эту кассету? Я найду возможность посмотреть ее в другом месте.

– Нет.

– Почему?

– Потому что у меня ее нет.

– Где же она?

– Это была не моя кассета.

– Я понимаю. Но вещи Павла забрала Алевтина Васильевна. Кассеты среди них нет.

– Послушайте, уж не подозреваете ли вы меня в том, что украл эту чертову кассету?!

– Тише, Виктор Денисович, тише, – оглянулся Евгений. Зачем же так кричать – люди спят… Да, подозреваю. Но вам‑то что до моих подозрений? Совесть ваша чиста, да и у меня нет никаких доказательств.