Озадачивали и расхождения с рассказом Битника. Вахтер свидетельствовал, что, когда он, позвонив по «02», поднялся наверх, дверь в комнату Козлова была распахнута настежь и в коридоре толпились жильцы. Полянский же заявляет, что дверь закрыл и стал ждать милицию. Положим, ничего существенного в этом нет (задай Евгений уточняющий вопрос, Полянский наверняка бы сказал, что потом дверь все‑таки открыли). Но что действительно оставалось непонятным, так это сама реакция «диск‑жокея» на смерть соседа. По рассказу Битника, он крикнул: «Вызывай милицию, Козлова убили !», а сам он говорит, что об убийстве не думал – решил, что Козлов вскрыл себе вены.

Евгений вышел на маленькую пешеходную торговую улочку с булыжной мостовой, отдаленно напоминавшую квартал Дефанс. Количество витрин и вывесок здесь, не иначе, соответствовало количеству жителей Приморска. Он остановился перед табачным киоском и стал неторопливо перечитывать засорявшие карманы монеты.

Почти все, что сказал Полянский, нуждалось в проверке. Без логарифмической линейки было понятно, что рыло у «диск‑жокея» в пуху, что он достаточно глуп и явно чем‑то напуган, а потому даже неопытному следователю расколоть его не составило бы труда.

По словам вахтера, Нелли выбежала из общежития пулей и, похоже, плакала. Значит, разговор у них с Павлом был бурный. Павел был убит за письменным столом. Спать еще не ложился? Полянский же, который слышал по ночам стук тихой портативной машинки «Травеллер», ни объяснения с женщиной, длившегося до часу ночи, ни стука в дверь, ни шагов, ни прочих шумов, возможно, сопровождавших убийство, не слышал. Не был ли убийца из числа знакомых Павла?..

Тем не менее на подозреваемого «диск‑жокей» не походил, вел себя как ни в чем не бывало, что могло означать одно из двух: либо он был заодно с убийцами и имел надежное алиби, либо те, кто занимался расследованием, не собирались его раскалывать.

– Что вы хотели, молодой человек? – выглянула из окошка пожилая продавщица,

– Пачку «Кэмел», пожалуйста.

Чиркнув зажигалкой, подаренной Валерией и потому носившейся в кармане не столько из практических соображений (Евгений курил редко), сколько в качестве талисмана, он направился к троллейбусной остановке.

Самым интригующим звеном в цепи этого наглого убийства была, конечно, Нелли Грошевская. Рассорившись с Павлом, она опять появилась у него именно в ту злополучную ночь и даже если (с учетом разницы во времени между ее уходом и смертью Павла) непосредственного отношения к убийству не имела, косвенная причастность ее была настолько очевидна, что походила на подброшенную кем‑то ложную улику.

Именно поэтому встречаться с нею Евгений не спешил.

2

Прокуратура находилась в нескольких кварталах от здания «Прессинформ» и занимала типовой особнячок с колоннадой, напоминавший клуб или кинотеатр конца пятидесятых. Особнячок стоял в глубине двора, образованного четырьмя пятиэтажками.

Перед фасадом стояли автомашины, в числе которых были коричневый «ниссан», оборудованный рацией, и «мерседес». У входа прохаживался рядовой в ярком бронежилете «Надежда» фирмы «Армор», надетом поверх формы. Он покосился на Евгения, но пропустил его молча. Зато внутри к нему отнеслись с повышенным вниманием.

Капитан размером с холодильник, в котором перевозят свиные туши, заглянул в паспорт Евгения, уставился на него бесцветными глазами, утопавшими в жирных складках багрового лица.

– Слушаю.

– Я к следователю Кравцову, – сказал Евгений.

Капитан откинулся на спинку кресла‑вертушки, оттолкнувшись, вернулся в исходное положение.

«Неваляшка», – вспомнил Евгений, где видел его раньше.

– Он что, вас вызывал?

– А что, это обязательно?

«Неваляшка» вздохнул, поразив визитера из Москвы невероятным запасом углекислого газа в легких.