Отказать ему в логике было трудно.

– Я знал одного Пашу, вы представили мне совсем другого, – буднично сказал Евгений и, откусив полбутерброда, попытался разрядить обстановку: – Что это у вас все так дорого, Виктор Денисович? С ума сойти!

– Экономическая свобода! – засмеялся Полянский. – Погодите, дойдет и до вас. Зарплата у нас, между прочим, тоже поболее. Бизнес. Предпринимательство на всех уровнях – возможности ничем не ограничены. Налоги плавают по усмотрению администрации – очень удобный способ ведения хозяйства. Скажем, нужно заполнить рынок товаром – сокращают пошлины на ввоз; нужно поднять химкомбинат – налоги на его продукцию сводят к минимуму, затраты ложатся на торговлю и другие предприятия.

– Так, кажется, повсюду в России?

– Должно быть так, Евгений Викторович, должно. Только Россия большая – пока‑а от головы до хвоста дойдет! А потом, Россия ведет войны, ее раздирают противоречия на международной арене. Иногда кажется, что проблема обнищания собственного народа в правительстве значит меньше, чем драчка между сербами и хорватами. Впрочем, так было всегда. Еще Бердяев объяснял трудности российского становления непомерно большой территорией.

Объяснять ведущему рубрику «Диско‑клуб», что Бердяев говорил об истоках русского коммунизма, Евгений не стал – политический диспут не входил в его планы.

– Виктор Денисович, как мне найти Алевтину Васильевну?

– Поднимемся ко мне, я дам адрес. Заодно посмотрите комнату, где работал Павел…

Комната, куда привел его Полянский, размерами походила на спортивный зал. Восемь столов с компьютерами, высокие и чистые окна с приоткрытыми фрамугами, за которыми простиралась панорама Приморска, море на горизонте.

– Вот его стол. Сейчас за ним сидит новенький, пришел к нам из «Приморской нефти».

– Что‑то могло здесь остаться после Павла? – спросил Евгений, поздоровавшись с сотрудниками «Губернских ведомостей». – Может быть, какие‑то бумага?

Две женщины и молодой парень с «конским хвостом», перетянутым резинкой, заулыбались.

– Да что вы! – махнул рукой Полянский.

– Тут после его смерти гэбэшники такой шмон устроили, что и пыли не осталось, – сказал парень, закурив «Мальборо».

– Даже в наши столы лазили, – заметила сотрудница помоложе. – Хотя все важное он забрал домой еще перед командировкой.

Парень опустился в кресло по ту сторону стола Козлова, стряхнул пепел в маленькую, похожую на перевернутую шашку, черную пепельницу.

– Нашли старый блокнот с телефонами, – напомнил он.

– Да, ежедневник. Большой такой, потрепанный, в голубой клеенчатой обложке. Лежал всегда в верхнем ящике стола, мы им иногда пользовались, там у Паши были записаны телефоны московских редакций и расписание поездов.

– А почему гэбэшники‑то? – посмотрел Евгений на парня.

– У него все гэбэшники, – ворчливо проговорила сотрудница постарше и пробежала пальцами по клавишам компьютера.

– Да потому что действительно «гэбэшники»! – заверит тот. – Один – заместитель начальника УФСБ Давыдова, фамилию не помню. Когда ФСК в ФСБ переименовали, читатели нас письмами завалили, я ездил в Большой дом на Кипарисную за разъяснениями, интервью у него брал.

– Игорь Васин, – представил парня Полянский и протянул Евгению листок с адресом Козловой. – Из отдела писем.

– Спасибо, – спрятал адрес в бумажник Евгений.

– Я провожу вас.

Они вышли в коридор, дошли до лифта.