Я выполнил ее указания, хотя третий ковш был для меня явно избыточен. Дышать в такой атмосфере я практически не мог и сунул голову в кадку с холодной водой.

    -  Лезь на полок, погрейся, - предложила женщина.

    -  Спасибо, я не замерз, - попытался я пошутить. Теперь, охладив голову, я почувствовал себя легче и смог оценить ароматы добавок. Пахло весной, летом и осенью одновременно, терпко, пряно, «с подтекстом».

    В запахах присутствовали какие-то полутона, которые сложно оценить, предающие аромату законченность.

    -  Похлещи меня, - попросила женщина.

    Я взял распарившийся веник и начал подниматься к ней на полок. Наверху мне стало совсем худо. Я пару раз осторожно махнул веником, стараясь, чтобы раскаленный пар не доходил до кожи, и, чувствуя, что меня вот-вот хватит тепловой удар, опрометью выскочил из парилки.

    -  Как вы там? - поинтересовался я в дверную щель, немного придя в себя.

    -  Двери затвори, тепло выпустишь, - ответил мне голос. - Заходь, похлещу.

    Я предложение не принял, закрыл дверь в парилку, окатил себя с ног до головы холодной водой и вышел на улицу. Стесняться было некого, и я стоял голым на теплом летнем ветерке, выдувающем из головы парную одурь. В конце концов, я даже немного замерз и пошел одеться. Усталость, накопившаяся за день, исчезла, и почувствовал я себя удивительно бодро. Только очень захотелось есть.

    Я сходил к машине, перегнал ее к усадьбе и перенес продукты в дом. Припасов у меня было больше чем достаточно. В дорогу я взял с собой даже переносной ледник. В довольно большой термозащищенной пластмассовой коробке, набитой льдом, у меня было все, чтобы удовлетворить если и не изысканный, то хороший аппетит. Я накрыл стол, сервировав его взятыми без спроса антикварными плошками и ложками, и отправился в баню вскипятить чайник. Даже на улице был слышен посвист веника и смачные его шлепки о тело.

    -  Сударь, это ты? - крикнула хозяйка, услышав мою возню.

    -  Я. Чайник ставлю.

    -  Ты выдь на минуту, я счас кончаю. Чайник как вскипит, сама принесу.

    Меня умилила вновь проявившаяся женская стыдливость. Видимо, как только кончилось мистическое банное действо, тут же вошли в силу обыденные законы межполовых отношений. Впрочем, быть голым в присутствии одетых людей, наверное, двусмысленно и дискомфортно.

    -  Вы особо не задерживайтесь, - попросил я, - стол накрыт, и есть очень хочется.

    Я вернулся в дом, нарезал колбасу и хлеб, сообразуясь со все усиливающимся голодом, и присел к окошку изнывать от ожидания.

    -  Заждался, поди? - поинтересовалась женщина, входя с чайником в комнату, и с интересом оглядела стол.

    Она переоделась в невесть откуда взявшийся сарафан с выцветшим, когда-то, вероятно, ярким рисунком, волосы убрала под черный платочек и гляделась почти деревенской старушкой.

    -  Ты пошто своим харчем потчуешься? - с обидой спросила она. - Али я угостить не могу?

    -  Можете, - успокоил я ее, - просто я с утра толком не ел, и не было мочи ждать. Вы поясницу платком теплым повяжите и садитесь. Вы же два дня не ели.

    Хозяйка перевязала поясницу и церемонно присела на край табуретки. Между тем, я вытащил из пластмассового ледника бутылку водки в тут же запотевшей посуде и щедро налил граммов по сто пятьдесят в лафитники из толстого мутноватого стекла.

    -  За знакомство, - предложил я.

    -  За знакомство, - повторила она.