-  Так скажите, какого вы года рождения, я сам подсчитаю.

    -  И того не скажу. Пачпорт я не получала.

    -  Ладно, бог с ним с паспортом, когда вы маленькой были, кто страной правил, Сталин или Хрущев?

    -  Эти нет, не правили, они правили, когда я уже в годах была. Кто правил, когда родилась, не знаю, нам в деревне это было без интереса, а вот уж когда девкой стала на выданье, говорили, что царица из иноземцев, бабы болтали, что царя свого извела и царство захватила. Звали ее, если не запамятовала, по-нашему, по-народному, Катериной.

    -  Значит, родились вы при Екатерине II? - пошутил я.

    -  Про эту тоже слышала, - обрадовалась хозяйкам, - нет, не она. Вот ты счас спросил, я как вроде смутно помню, народ болтал, царь строгий тогда был, воевал много. Стрелец у нас жил один, старик, он сказывал, что Зов какой-то воевал и Платаву, что ли.

    -  Может Азов и Полтаву? - уточнил я.

    -  Похоже, так оно и есть. Сколько годов прошло, разве все упомнишь…

    Я внимательно всматривался в странную женщину. Или у нее совсем съехала крыша, или было гипертрофированное чувство юмора и умение отливать пули с совершенно безмятежным лицом.

    -  После той царицы много еще баб было, Анны, слышь, две, Лизавета… - между тем продолжала вспоминать Марфа Оковна. - …потом, та, что ты назвал, царица Катерина Лексевна, после сынок ее правил, Пал Петрович, потом егойный сынок Александр Палыч, а опосля уже ихний братец, Николай Палыч. После первой Катерины я всех помню отчетливо.

    -  А батюшка ваш при каком царе родился? - невинно поинтересовался я.

    -  Про батюшку знаю, он любил про старину сказывать, а вот про матерь свою мало помню, она больше хозяйством интересовалась. Батюшка мой, сударь Алешенька, родился при князе Калите и был вольный хлебопашец, пока при Борисе-татарине в холопы не попал.

    -  Вы, поди, и про Ивана Грозного слышали?

    -  Слышала, голубчик, много слышала, однако ж, люди говорили, строг, да справедлив был, зря простой народ не изводил. - Марфа Оковна уже порядком захмелела и говорила как бы сама с собой, вспоминая «дела давно минувших лет».

    -  А когда ваш батюшка этот дом построил? - продолжал приставать я к женщине.

    -  Как батюшка, значит, от крепости откупился, я тебе уже говорила, за пять тыщ ассигнациями, мы всем семейством отправились к дедушке на Беломорье. Он на севере жил и в крепости не был. Поселились по соседству. Годов не очень много прожили, как моя матушка с дедушкиной бабой рассорилась. Мой-то Иван к тому времени уже на войне пропал, мы и переехали сюда. Почитай тогда и строиться стали, аккурат только-только Александр Палыч царем стал.

    За разговорами мы усидели две бутылки водки, и вся эта фантастика больше не казалась такой дичью, как на трезвую голову. Тем более что хозяйка ни разу не сбилась на исторических фактах и, сколько я сам помнил, не напутала в хронологии царств.

    -  Да ты, сударь, не сомневайся, - словно предполагая недоверие, сказала она, - долгожилых на Руси много, только они себя показывать не любят.

    Я немного смутился от такой неожиданной инфорации, имеющей, впрочем, одно противоречие.

    -  Тогда почему вы мне себя показали?

    -  А что же тебе не показать. Ты человек добросердный, незлобивый и доброхотный. Притом сюда попасть тебе по всему судьба была.

    -  Как это судьба? - пьяно обиделся я.