Лорен летел на север, держа на коленях карту, а в руке хронометр. Его взгляд перемещался с компаса на указатель скорости, оттуда на хронометр.

– Ну ладно, Бен. Теперь лучше Роджеру сесть за руль. Спустимся в эту овсянку и попытаемся что-нибудь разглядеть.

Пилот Роджер ван Девентер и Лорен сидели, мы с Сал стояли в дверях кабины за ними, а самолет наклонно спускался к грязной поверхности облаков. Несколько туманных клубов пролетело мимо, потом вдруг солнце исчезло, и нас окутал густой серый туман.

Все внимание Роджера было приковано к приборам. Стрелка альтиметра приближалась к нулю, и руки пилота, сжимавшие руль, все более напрягались. Мы опускались в серую полутьму. Роджер открыл закрылки, включил пневматический тормоз и дроссели. Мы трое напряженно пытались разглядеть землю. Все ниже и ниже. Напряжение пилота переросло в страх. Я чувствовал его, этот острый запах страха. Если закаленный опытный летчик испугался, мне полагалось прийти в ужас. И я вдруг понял, что летчик скорее врежется в землю, чем навлечет на себя гнев Лорена. Я решил вмешаться и открыл было рот, но, как выяснилось, напрасно.

– Вылетели за пределы района, – заметил Лорен, глядя на часы. – Давай вверх, Роджер.

– Простите, мистер Стервесант, но у этого тумана нет дна, – со вздохом облегчения сказал Роджер и поднял нос «лира».

– Ничего не получилось! – пробормотал я. – Забудем об этом, Ло. Летим в Маун.

Лорен повернулся спиной ко мне и взглянул в лицо Салли. Она стояла у него за плечом. Я не видел ее лица, но мог догадаться о его выражении, когда она негромко спросила:

– Струсили?

Лорен еще какое-то время смотрел на нее, потом улыбнулся. Я почувствовал желание перекинуть Салли через колено и отшлепать так, чтобы на этом душистом задике выступила кровь. Страх, который я испытывал минуту назад, превратился в подлинный ужас: я знал такую улыбку Лорена.

– Ну ладно, Роджер, – сказал он, сунув карту и хронометр в карман на своем сиденье, – беру управление.

«Лир» встал на одно крыло и под максимальным углом начал поворот. Все было выполнено так превосходно, что мы с Салли лишь слегка присели от перегрузки.

Лорен выровнял машину и минуты три летел назад по прежнему курсу. Я украдкой бросил взгляд на Салли. Глаза ее сверкали, она раскраснелась от возбуждения, глядя вперед, в непроницаемую тьму.

Лорен снова резко повернул и полетел прежним маршрутом, наклонив нос. Но на этот раз полет не был осторожным прощупыванием с подкрылками и тормозами наготове. Лорен вел машину быстро и смело. Салли схватила меня за руку и сжала. Я боялся и сердился на них обоих – я слишком стар для таких игр, – но ответил на пожатие. Не только ради ее успокоения, но и ради собственного.

– Боже, Ло! – выпалил я. – Полегче! – Никто не обратил на это внимания. Роджер застыл в своем кресле, сжав ручки, напряженно глядя вперед. Лорен спокойно сидел за приборами, подвергая нас смертельной опасности, а Салли – черт бы ее побрал! – широко улыбалась и держалась за мою ледяную руку, как ребенок на роликовых коньках.

Неожиданно на нас обрушился дождь, его жемчужные струи зазмеились по круглому перплексовому ветровому стеклу. Я снова хотел запротестовать, но слова застряли в горле. Снаружи ревел ветер. Он швырял стройный сверкающий корпус «лира», крылья ходили ходуном. Я чуть не заплакал. Я не хочу умирать. Вчера – пусть бы, но после сегодняшней ночи!

Но тут Лорен увидел землю и прекратил спуск. Толчок, который бросил нас с Салли друг к другу, – и самолет выровнялся.