— Понимаю. Что он раскопал?

— Семьдесят восемь лет назад дед Эллиота основал бизнес по производству фосфатных удобрений. Он расширил дело, потом его продолжил отец Эллиота, а за ним и сам Эллиот. Но, видимо, ему не хотелось марать руки в фосфатах, и он продал компанию через год после смерти отца. Подробности сделки неизвестны. Судя по газетным статьям того времени, фирма ушла за тридцать два миллиона.

— А как насчет организованной преступности?

— Мой парень не обнаружил никаких следов. Он считает, что это была чистая и законная сделка. Эллиот говорил, что он только «крыша» и его послали отмывать чужие деньги. Он ничего не говорил про продажу фирмы и полученную выручку. Он тебе врет.

Я кивнул.

— Хорошо. Спасибо, Циско.

— Я тебе нужен в суде? У меня еще остались кое-какие дела. Говорят, номер седьмой не пришел в суд?

— Да, пропал без вести. Нет, ты мне не нужен.

— Ладно, я с тобой свяжусь.

Он направился к лифтам, а я остался смотреть, как мой клиент разглагольствует среди журналистов. Внутри начало саднить, и пока я прокладывал к нему путь сквозь толпу, это ощущение становилось сильнее.

— Все, все, ребята, — сказал я. — Больше никаких комментариев. Никаких комментариев!

Я схватил Эллиота за руку и потащил за собой по коридору. Отмахнувшись по пути от репортеров, я нашел тихое местечко, где мы могли побеседовать наедине.

— Уолтер, что ты делаешь?

Мой клиент самодовольно улыбнулся. Он поднял кулак над головой и потряс им в воздухе.

— Надираю им задницы. Прокурору, шерифу — всем этим мерзавцам.

— Может, лучше не спешить? У нас еще полно работы. Мы выиграли битву, но не всю войну.

— Да ладно, Микки. Дело в шляпе. Она была великолепна. Черт, я готов на ней жениться!

— Хорошо, но сначала посмотрим, как она справится с перекрестным допросом, а потом будешь веселиться.

К нам подскочила еще одна журналистка; я попросил ее отойти и опять обратился к Эллиоту:

— Слушай, Уолтер, нам надо поговорить.

— Давай.

— Я поручил частному детективу проверить твою историю с Флоридой и выяснил, что все это чушь. Уолтер, ты мне солгал, а я просил тебя не лгать.

Эллиот покачал головой, словно недовольный тем, что я порчу ему праздник. То, что я поймал его на лжи, казалось ему легким неудобством, досадной мелочью, о которой не стоило беспокоиться.

— Почему ты солгал, Уолтер? Зачем придумал эту историю?

Он пожал плечами.

— Историю? Прочел ее в одном сценарии. Фильм по нему так и не сняли. Но сюжет я запомнил.

— Но почему? Я твой адвокат. Ты можешь рассказать мне все. Я просил тебя говорить правду, а ты солгал. Зачем?

Наконец он взглянул мне в лицо.

— Я знал, что должен зажечь в тебе огонь.

— Какой огонь? О чем ты?

— Пойдем, Микки. Давай не будем…

Он повернулся, чтобы идти в зал, но я схватил его за руку.

— Нет, я хочу услышать. Какой огонь ты собирался зажечь?

— Все уже возвращаются. Перерыв закончился, пора идти.

Я схватил его еще крепче.

— Какой огонь, Уолтер?

— Ты делаешь мне больно.

Я слегка разжал пальцы, но не отпустил. Мой взгляд не отрывался от его лица.

— Какой огонь?

Он болезненно поморщился. Я отпустил руку.

— Ладно, — буркнул Эллиот. — Просто мне надо было убедить тебя, что я этого не делал. Только так я мог заставить тебя выложиться по полной. Стараться вовсю.