|
Хмелик ответил, что сможет. И Валерия охватили азарт и озноб нетерпения. То рисовалась ему расплата с хулиганами, то он прикидывал, что может ей помешать: не явятся, например, завтра подлецы в школу, раздумает до утра Хмелик… Первое и особенно второе было почти невероятно, но все-таки беспокоило. И, чтоб Хмелик не передумал, Валерий стал длинно хвалить его за мужество, отчего тот насупился и, похоже, немного струхнул. У Валерия ёкнуло сердце, и он продолжал хвалить Леню - выспренне, немного заискивающе, а уж этого с ним никогда не бывало. Он ожесточался от фальши своих слов, но не мог смолкнуть. Тогда-то Хмелик неожиданно его прервал.
- Волков бояться - в лес не ходить! - проговорил он решительно. И не слишком смело улыбнулся. …Когда наутро Хмелик указал Валерию в коридоре на Шустикова и Костяшкина, Валерий изумился. Костяшкина он не знал, но Алеша Шустиков был в мужской школе его одноклассником. И за те годы, что Валерий учился с ним вместе, Алеша Шустиков никогда, ни по какому поводу не оказывался в центре внимания ребят. Он был тих и уныл. Даже Ляпунову никогда не подпевал. Пожалуй, лишь два раза имя его было у класса на устах. Первый раз - когда он в числе сельскохозяйственных культур, произрастающих в долине реки По, назвал макароны. Все тогда долго хохотали. И второй раз - когда в седьмом классе у ребят зашел разговор о будущих профессиях. Кто мечтал стать капитаном ледокола, кто химиком, кто футболистом, кто артистом, как Ильинский, кто разведчиком, как Кадочников… И многие признавались, что выбор еще неточный - может, и передумают. Шустиков же сказал твердо, но без мечты в голосе: «Я - зубным техником». Его переспросили: «Зубным врачом?» «Нет, техником, как дядя мой». «А что тут интересного?» Шустиков пожал плечами. «Обеспечен буду очень хорошо», - пояснил он снисходительно и вяло. «Чем?» - наивно спросил кто-то. «В материальном отношении», - веско ответил Шустиков. Гайдуков потом, наверно, неделю приставал к нему. Он обрушивал на Алексея названия вывесок. «Привет, «починка зубов»! - обращался он к Шустикову. - Как дела, «мосты и коронки»?» Шустиков только кривился слегка. Но, когда Игорь как-то окликнул его: «Эй, «челюсти новейших систем»! Это как понять? Щелкаем, что ли, с гарантией?» - Шустиков обиделся. «Какое б ни было дело, - сказал он, - издеваться над ним нечего». Игорь тогда сказал Валерию: «Ерунду он городит!» Но все-таки Шустикова оставил в покое. Вот на этого Шустикова и указал Хмелик. Валерий тотчас сказал об этом Игорю, тот - Зинаиде Васильевне. И Гайдуков пригласил Шустикова и Костяшкина для объяснения в пионерскую комнату. Чтоб услышать беседу Гайдукова и Котовой с обидчиками малышей, Валерий прошмыгнул в холодный и пустой школьный зал. Здесь он взобрался на маленькую эстраду и прильнул к заколоченной двери, ведшей в пионерскую комнату. Но, как Валерий ни напрягал слух, доносились до него только отдельные слова. Выпрямившись, он на цыпочках отошел от двери. При этом доски под ним заскрипели, а с дрогнувшего шкафа сорвались свернутые в тяжелую трубку старые плакаты. Валерий поспешно выскочил из зала в коридор и тут стал поджидать Игоря. Наконец Зинаида Васильевна, Игорь, Шустиков и Костяшкин вышли из пионерской комнаты. Зинаида Васильевна сразу же направилась в учительскую, Гайдуков подошел к Валерию. Костяшкин и Шустиков были совершенно спокойны и не торопились уйти. Приблизился прогулочной походкой Станкин, взял Игоря под руку и увел его. Тогда Костяшкин с дурашливым недоумением протянул ему вслед: - Ты сма-атри… - и вразвалочку побрел к стенгазете. Валерий небрежно спросил Шустикова, кивнув на двери пионерской: - Что это вы там? Всю большую перемену… - Штаны просиживали, - ответил Шустиков и, вынув из кармана завтрак, принялся за бутерброды с корейкой. |
