- Никого нету, - сказал он виновато.

- И запал наш зря пропал, - заметила Ксения Николаевна, коротко, устало рассмеявшись. - Что же… значит, в другой раз.

- Да, конечно… - Валерию все-таки неловко перед учительницей. - А вам вообще-то не в эту сторону нужно было?

- Это совсем неважно, - говорит Ксения Николаевна бегло и другим голосом продолжает: - На будущее давай условимся: нужно что-нибудь - обращайся ко мне. Если я не в школе, то дома. И вот мой телефон. - Она записывает номер на листочке, приблизив к нему стекла пенсне. - Пожалуйста.

- Спасибо… А вы - наш классный руководитель?

- Да, взяла ваш класс, верно. Всего хорошего, Валерий.

- До свидания.

- Будь здоров!

Они расходятся в разные стороны. Один раз Валерий оглядывается вслед учительнице, потом идет быстрее. …Дома Валерий застает мать.

Он знает наперед, что она спросит:

«Все благополучно?»

Мать всегда осведомляется об этом со жгучим, но мгновенно гаснущим, едва он ответит утвердительно, интересом. Подробности ей неважны. А Валерий иногда не прочь бы - сегодня особенно - поговорить подробно. Поэтому на всегдашнее: «Все благополучно?» - он пожимает плечами и, точно раздумывая, произносит:

- Я бы, пожалуй, мам, на завод работать пошел… (Уходить из школы на завод он не собирается. Это просто попытка заинтересовать, вызвать расспросы о школе.) Для Ольги Сергеевны его слова - совершенная неожиданность. Но она спокойно спрашивает только:

- На какой же завод?

- Ну, на какой… На Второй часовой, например, учеников набирают.

Мать нарезает круглый домашний пирог (сегодня суббота), наливает чаю себе и Валерию.

- Ты решил стать часовщиком? - спрашивает она, напирая на слово «решил».

И Валерий еще раз убеждается: с матерью можно говорить только напрямик.

Он сказал о заводе - значит, она станет расспрашивать, в каком цехе он будет учеником, долго ли продлится его ученичество, сколько времени займет езда до Второго часового. Вопроса «Тебя тянет на завод или тебе не по душе в школе?» она не задаст: она никогда не задает наводящих вопросов и сама не отвечает уклончиво.

- Понимаешь ли… - тянул Валерий, соображая, как бы перевести разговор на свою школу. - Вообще-то говоря…

Мать вдруг перебила его:

- Может, тебе просто не терпится приносить в дом заработок? Да?

Он покраснел, жалея, что на самом деле не думал об этом, и наклонил голову.

Мать потрепала его по щеке, по затылку, на мгновение притянула к себе.

- Тебе нечего об этом думать, - проговорила она, поднимаясь из-за стола. - Ведь нам хватает.

Вот такая у него мама. Она представляет его себе лучшим, чем он есть, и неприятно тут только одно: то, что никакими успехами ему не удается ее удивить. Когда в конце четверти он приносит дневник, она спрашивает вскользь, без трепета:

- Все пятерки?

- Одна четверка.

Ольга Сергеевна кивает - так приблизительно и предполагала. А ведь многих товарищей Валерия родители в таких случаях встречают на пороге:

- Покажи-ка дневник!

Парень медленно, растягивая удовольствие, достает дневник, с деланной угрюмостью протягивает родителям, и - о эффект! - с выражением зыбкого счастья на лицах созерцают папа и мама тройки на местах почти неизбежных двоек.

- Молодец! - говорят они. - Не подкачал.

И в доме праздник.

Раньше Валерию недоставало, чтоб мать гордилась его отметками.