- Хорошо,-сказал живо полковник.-Хорошо, что живёте не скучаете.

Иван Кузьмич насторожился. А полковник, посмотрев на него уже как бы сверху, с некоторой обидой спросил:

- А что же вы моих ребят-пограничников совсем забыли, на заставу не заглядываете?

- Некогда! - сказал Иван Кузьмич и готов был пуститься в объяснения.

- А они скучают. Говорят, давно что-то пионеры не были. Сбор бы провели, самодеятельность устроили!

- Некогда! - ещё серьёзней сказал учитель и взмахнул ситом так, что Василий отскочил в сторону.

- Пионеров прислали бы! Они-то могут, а? - спросил полковник и сам ответил: - Они могут! Знаем, сами были пионерами! - Он улыбнулся и сдвинул фуражку набок.

- Вожатого у нас нет!..-сказал директор.

- Как нет? - Начальник от удивления стал ещё выше.- Застава рядом, а у вас нет вожатого? - изумился он.- Попросили бы! Неужто б отказали?.. А что? - Начальник отряда уловил настороженный взгляд учителя. - Ничего тут особенного нет! Парни там хорошие. Да и Щербаков мужик отличный. Честное пионерское, отличный. Поможет! Вы поможете им, они вам… Так ведь и жить веселее!

И, уже забираясь в машину, словно бы обо всём договорились, по-дружески посоветовал:

- Только, знаете, чтоб всё по-пионерски, по форме.- И он подтянулся, будто это он шёл в галстуке и при параде на заставу к пограничникам капитана Щербакова. Потом махнул: - Ну, ладно! Всего доброго. На КПП ждут! - и, весело кивнув Мышойкину-младшему, захлопнул дверцу.

«Газик» запрыгал к контрольно-пропускному пункту, а Иван Кузьмич неожиданно почувствовал, как что-то вокруг изменилось. Беспокойства у него, конечно, хватало, но жизнь при всём при том была спокойная. И менять её, эту тихую жизнь, не хотелось. А тут - на тебе! И вроде ничего не обещал, а пообещал, не договаривался, а договорился!

Он пожал плечами, хотел сыпануть курам овса, но тут и куры, и Василий всполошились, забеспокоились. А Иван Кузьмич и Мышойкин-младший тревожно оглянулись. За дорогой затрещал и закачался подступавший к школе камыш.

Камыш затрещал так, что во дворе из сарайчика с испуганным хрюканьем высунули пятачки несколько полосатых поросят.

«Кабан? Нарушитель?» - подумал Иван Кузьмич.

Но камыш раздвинулся, и из него вышел курчавый, рыжий, как огонь, мальчишка в большом, не по росту, свитере, в покрытых ряской сапожках, довольно сказал:

- Здравствуйте, Иван Кузьмич! - А Мышойкину-младшему кивнул: «Здорово!»

Иван Кузьмич окинул его суховатым взглядом, вздохнул:

- Здравствуй, Ломоносов,-и, наконец-то бросив Василию горсть-другую зерна, покачал головой: - Всё не можешь без фокусов…

А мальчишка простодушно улыбнулся:

- Так какие фокусы, Иван Кузьмич! Не было фокусов!

Фокусов не было. Просто ученик пятого класса Алексей Ломоносов перехватил прямо со сковороды нажаренной с вечера картошки, выбежал на санаторный двор и, помахав дежурившей по этажу маме, медицинской сестре, собирался уже свернуть на привычную совхозную дорогу, но вспомнил про дорожную пыль и посмотрел через ограду направо.

За спускавшимся по склону леском по-утреннему розовело скошенное поле, посреди него приподнимался бугор с несколькими деревьями. За ним был ручеёк, куда, бывало, бегала за пескарями коту Зинка Поросюша. А там - до самой школы - шевелили метёлками тонкие стебли тростника. Случалось, по ним шастали кабаны. Так чего не бывает! Для того и кабаны!

Ломоносов прикинул расстояния на глаз: километр с лихвой до совхоза да оттуда по дороге два с лишком - почти четыре, а тут (он посмотрел напрямик) - всего-то полтора! - и пошёл.

Конечно, кабы не сделали в школе пятого класса, надо было бы ехать к дядькам или в интернат, чтоб закончить до мореходки восьмилетку. И тогда ни к чему топтать камыш.