– Где мы? Куда несет нас твоя магия? – голосок Гралии слегка дрожал от возбуждения.

– Мы в летающей лодке или внутри деревянной птицы, – пояснил Блейд.

– Посмотри, слева и справа от тебя – крылья… видишь, как они блестят в лунном свете? Сверху – небо и звезды, внизу – море.

– Как далеко… – с изумлением выдохнула она.

– Да. Мы поднялись на два‑три фарсата и летим прямо на восток, в Сас.

Девушка ничего не ответила, но Блейд ощутил на своей шее ее теплое дыхание; прижавшись подбородком к его плечу, Гралия глядела на восток.

– Теперь я узнаю… да, узнаю… эти две красные звезды – глаза Сата… – она снова замолчала и вдруг воскликнула, почти не скрывая страха:

– Блейд, Блейд! Но крылья нашей птицы совсем не движутся! Мы упадем?

– Нет, не бойся. Ты видела, как орлы парят в вышине, неподвижно раскинув крылья?

– Да…

– Вот так же парит и наша птица. А на восток ее несет воздушное течение, ветер, который дует от гор Меотиды к хребтам Райны. Мы мчимся быстрее парусного корабля и завтра уже достигнем суши.

Снова молчание. Потом Гралия с необычной для нее робостью спросила:

– Эту магию… эту птицу… придумал ты?

– Нет, малышка. Ее придумал и построил старый Лартак, я только немного помог ему.

– Значит… значит, мы взяли ее без спроса? Украли?!

Блейд поднял правую руку и погладил ее волосы; головка Гралии по‑прежнему покоилась на его плече.

– Ты опять не угадала. Старик все знает.

– Он помог нам бежать?

– Да.

– Но почему?

Блейд некоторое время размышлял. Их встречи с Гралией были скоротечными, и до сих пор они не имели времени для разговоров. Он даже не знал, умна она или глупа; лишь инстинктивное ощущение мужчины, уже не раз обладавшего этой кареглазой красавицей, подсказывало ему, что Гралия обладает тонкостью чувств и какой‑то отчаянной бесшабашной смелостью. Но, по сути дела, сейчас они впервые беседовали серьезно.

– Понимаешь ли, малыш, – медленно начал он, – Лартак очень мудрый человек…

– Я в этом не сомневаюсь. И он добр!

– Да. К тому же, он повидал свет. И он понял, что во всех странах, в Райне и Айтале, на жарком юге и в лесах северных варваров, люди живут иначе, чем в благословенной Меотиде. Мужчины любят женщин, женщины любят мужчин, и потомство их – следствие этой любви. Лартак – философ и инженер, и он знает, что прочным и надежным является лишь то, что сделано с любовью. Как эта деревянная птица, несущая нас в воздухе…

– Ты хочешь сказать, что все дело в детях?

Она быстро соображает, подумал Блейд.

– Главное – в детях, но не только в них. Ваш СатПрародитель пошел против законов природы, когда заставил вас подчиниться своим заветам. Смотри, как все устроено в мире: раскрываются цветы, склоняются друг к другу, завязывается плод, он начинает расти, зреть… Потом он падает с материнской ветви, и в нем – семена… семена новой жизни. Но если плод не зародился, если цветы ласкали и нежили друг друга лишь затем, чтобы получить наслаждение, они…

– Пустоцветы, – быстро сказала девушка. – Все мы – пустоцветы, если верить твоим словам. Хотя каждая из нас рожает детей, но это еще никому не приносило удовольствия.

– А как это происходит? – спросил Блейд. Он знал, что производство потомства – священная обязанность каждой амазонки, но детали оставались ему неизвестны.