- Что скажешь, дорогой? - совсем не ласково спросила Дарья у написанного маслом мужа, а потом озвучила мысль, которая крепко засела в голове: - Так ты у нас убийца?

Человек на портрете ничего не ответил, зато Дарья, к своему ужасу, услышала звон колокольчика. У неё перехватило дыхание. Металлический звук был короток - тренькнул и замолк, - но он конкретно резанул по нервам.

Ноги сами понесли её к кладовке. В голове колотилась мысль: "Что если его там не окажется?.." Стремительно проходя по коридору, бросила взгляд в дверной проём, ведущий на кухню...

И остановилась.

Кира ползала на коленях, пытаясь протиснуть ладошку в щель между посудомоечной машиной и выложенным кафельной плиткой полом.

- Росинка! - воскликнула Дарья, вбегая на кухню.

Девочка оглянулась.

- Я ложечку уронила. Она от ноги отскочила и вон туда закатилась. Не могу достать.

Дарья облегчённо выдохнула:

- Фух... ложечка, значит.

И добавила мысленно: "Не колокольчик! Пора начинать принимать успокоительное, пока не превратилась в дёрганную паникёршу". Вспомнила, как Артур в последнее время подпрыгивал от любого резкого звука. Ну, уж нет, она не желала становиться такой! В полдень и вечером - ромашковый чай, а прямо сейчас - баян!

Кира снова попыталась протиснуть руку в щель.

- Да оставь ты эту ложку, - усмехнулась Дарья, - пускай себе валяется. Потом достанем. Сядь лучше и чай допей.

Девочка послушалась, а Дарья направилась в каминную комнату, к инструменту, размышляя, с какой композиции начать.

Начала с музыки из фильма "Мой ласковый и нежный зверь". Для душевного комфорта - самое то. Приятные для слуха переливы, вызывающие ассоциацию с золотой осенью и рождающие толику тёплой грусти.

Через какое-то время в комнату вошла Кира и сразу же принялась вальсировать. Танцевала по-детски неуклюже, но самозабвенно, нестройно мурлыча себе под нос мелодию. В руке она держала надкусанную печенюшку.

С умилением глядя на дочку, Дарья рассудила, что вот такие моменты стоят больше всех сокровищ мира. Пальцы порхали над кнопками, неспешно растягивались и сжимались меха, а воображение нарисовало на фоне танцующей Киры осенний лес. На жёлтых и красных листьях играло солнце, лёгкий ветерок качал ветви клёнов и дубов, над деревьями плыли пушистые облака. Но чего-то всё-таки не хватало… Ах да, улетающий вдаль косяк белых птиц. Вот теперь – красота. Если есть на свете абсолютная красота, то это она и есть.

К огромному сожалению Дарьи, вдохновения Киры на долго не хватило: девочка сунула печенье в рот и, будто вспомнив о каком-то важном деле, выскользнула из комнаты.

Скоро раздался её истошный крик:

- Ма-а-а!

Дарья встрепенулась, устремила взгляд в сторону дверного проёма.

- Господи, я сегодня с ума сойду, - пробормотала, поспешно избавляя плечо от лямки баяна.

Дочку она застала лежащей на животе возле посудомоечной машины, рука по локоть - в щели, в которую закатилась ложечка. Кира, выпятив нижнюю губу, с плаксивым выражением на лице, покосилась на маму.

- Рука застряла, - пожаловалась она тоненьким голоском и хлюпнула носом.

Дарья несколько секунд смотрела на дочку с наигранным осуждением, а затем, несмотря на трагичность ситуации, не выдержала и захохотала. Внутри неё будто плотину прорвало. Задыхалась от смеха, а сама думала: "Муж пропал, в доме чёрт те что творится, а я как дура последняя..."

Кира не долго смотрела на неё с обидой - сначала улыбнулась, потом тоже засмеялась, хотя в глазах блестели слёзы.

Глава 4

Сквозь щели, в прикрывающем люк поддоне, проникал дневной свет. Артур сидел, прислонившись к шершавой поверхности бетонной трубы и глядел, как в солнечных лучах кружились пылинки. Его глаза лихорадочно блестели, губы дрожали, голень распухла и обрела цвет созревающей сливы.