- Он там! - уверенно и несколько плотоядно произнесла Дарья, мысленно добавив "Росинка".

Что-то дикое блеснуло в её глазах. Уголки губ дрогнули и, чуть приподнявшись, образовали жуткую пародию на улыбку. Хлюпая промокшими кроссовками, Дарья устремилась к колодцу. В сознании разрасталось безумное торжество, сердце колотилось. Но за несколько шагов до люка, её словно бы окатило ледяной водой, по спине пробежали мурашки. В голову ворвалась мысль, что сейчас она заглянет не в канализационный колодец, а в глубины ада. Дурная мысль, не своевременная. Торжество резко угасло, а внутренний советчик пробудился и снова подал голос: "Уходи! Возвращайся домой и забудь про мужа!"

На этот раз подавить голос оказалось труднее. Дарья, резко выдохнув, подошла к колодцу и посмотрела вниз. В сумраке тоннеля рядом с кучкой камней что-то шевелилось. Пригляделась и поняла: это рука. Пальцы сгибались и разгибались. Дарья услышала тихий стон, а потом и хриплый болезненный голос:

- Заткнись, Фролов... не буду я охотиться на крыс... мне больно, больно...

Далее последовал скулёж, сопение и невнятное бормотание. Рука исчезла, зато в полумраке появилась лысая голова. Человек в колодце смотрел вверх, открывая и закрывая рот, как выброшенная на берег рыбина.

С трудом Дарья узнала в этом существе своего мужа. Лицо у него было чёрным, то ли от грязи, то ли от засохшей крови, а может, и от того и от другого. В глазах навыкате горело чистое безумие. Он моргнул, и Дарье показалось, что это не веки закрылись и открылись, а врата, ведущие в саму преисподнюю. В какой-то мере давешний мистический страх её не обманул, она действительно заглянула в колодец и увидела нечто сатанинское, безмерно уродливое, то, что немедленно хотелось вычеркнуть из памяти.

- Происки Грозы! - выдохнул Артур, ещё сильнее выпучив глаза. По его грязному лицу ползали мухи. - Тебя нет, нет тебя, тебя нет!.. - он заворочался, уполз в сумрак и через несколько секунд появился снова, держа за волосы сгнившую человеческую голову. - Смотри, смотри, Фролов, её нет, правда? Её не может там быть! Это... это всё Гроза...

Его пальцы разжались, голова упала и откатилась в сторону. Артур обессиленно опустил руку. Язык стал заплетаться, срывающиеся с потрескавшихся губ фразы походили на лепет впавшего в маразм старика. Лишь изредка отчётливо звучало "Гроза".

И именно это слово заставило Дарью прийти в себя от увиденного. Заставило задрожать от гнева. Слово, которое олицетворяло для неё всё самое мерзкое.

- Ты привёл её! - выкрикнула она, склонившись над колодцем. Перед глазами встала красная пелена, в горле запершило от горечи. - Мразь, мразь, мразь, ты привёл смерть в наш дом!

Судорожно, она открыла сумку, выхватила из неё десяток фотографий мужа и с яростью швырнула их вниз.

- Никакой памяти о тебе! Слышишь? Никакой!

Следующую партию снимков она порвала, скомкала, а уж потом кинула в колодец. Снизу раздался истеричный визг. Артур отмахивался от падающих на него фотографий, как от зловредных насекомых.

- Из-за тебя погибла Росинка! - с исступлением кричала Дарья, то и дело, сглатывая подступающую к горлу желчь. - Ненавижу тебя, ненавижу!

Она достала из кармана зажигалку, вынула из сумки куклу с отломанной рукой и подожгла её. Чадя удушающим дымом, огонь с жадностью принялся пожирать целлулоидную плоть куклы. Когда вспыхнули белые синтетические волосы, Дарья кинула горящую игрушку вниз. Артур взревел от ужаса. Он прижал к груди голову Фролова, как бы прося у неё защиты.

Дарья подожгла пупса, которого Кира называла "Кузей". Он, охваченный пламенем, последовал за куклой. Настал черёд красного пластмассового домика.

- Мы за всё отомстим, Росинка, - быстро зашептала Дарья.