Нога Тарто с завидной точностью угодила самерийцу в пах. С силой, достаточной, чтобы тот уронил оружие и схватился за сокровенное место. Фаргал подпрыгнул, вцепился в шишак самерийского шлема и попытался воткнуть нож в шею врага. Последнее у него не получилось, но тяжести повисшего мальчика оказалось достаточно, чтобы самериец повалился на землю, а его мечом завладел Тарто.

Лет тридцать назад старшина цирковых был неплохим бойцом.

Клинок Малдуата с радующим сердце шелестом покинул ножны… И черная тень накрыла его голову. Вонь ударила в ноздри, ноги горца оторвались от земли, он услышал хруст – и не сразу понял, что это ломаются его ребра. Малдуат умер, так и не успев ощутить боль.

Громадный змей, выполнив приказ Господина, разжал челюсти, и человек, упав на землю с высоты восьми локтей, больше не поднялся. Змей же стремительно заскользил прочь.

Сила, неизвестно откуда влившаяся в Нифру, потрясла женщину. Боль, которую она испытывала обычно, творя волшебство, показалась ничтожной в сравнении с той, что обрушилась на нее сейчас.

Зато мощь сотворенных чар превзошла все, творимое ею прежде.

Большой не надеялся победить. Все, чего он желал, это прихватить с собой в страну мертвых как можно больше врагов. Поэтому, не дожидаясь, пока они пустят в ход луки, бывший солдат сам ринулся в атаку… и остался ни с чем. Самерийцы дружно обратили к нему спины и с воплями рассыпались в разные стороны. Большой опешил. Он подумал сперва, что это какая‑то хитрость, но через несколько мгновений на поляне не осталось ни одного врага, способного передвигаться. Даже раненный в ногу, опираясь на меч, как на костыль, ковылял прочь. Бывший солдат не стал его преследовать. Соображал он довольно медленно, если дело не касалось драки. И теперь предпочел, чтобы в происшедшем разбирался Тарто. Благо старшина не пострадал.

Трупы убитых собрали на краю поляны. Раненых без излишней жестокости добили. К счастью, если не считать нескольких синяков и попорченного в драке реквизита, цирковые не пострадали. Это казалось невероятным. Тарто только головой крутил, глядя на трупы и кучу оружия, сложенного отдельно.

– Муж, – проговорила Нифру, – взгляни‑ка сюда. Совсем молодой воин. Грудь – в запекшейся крови, но черты безусого лица удивительно спокойны.

– Ого, – пробормотал старшина. – Это же самерийский горец! Кто его так отделал? Большой! – крикнул он.

– Погоди. – Нифру наклонилась над убитым, развязала куртку. Отсвет огня вспыхнул на кольчужных кольцах.

– Это не я. – Подошедший Большой покачал головой, потом, присмотревшись, почесал голову и изрек:

– Похоже, как в четыре руки били копьями.

– Переверни его, – сказала Нифру. В спине самерийца обнаружились точно такие же раны.

– Что скажешь, муж?

Тарто развел руками.

– Это не копья, – проговорил Большой, ощупав разрывы кольчуги. – Никто не делает копий с круглыми наконечниками. А где его нашли?

– Налус! – позвал Тарто. – Где ты нашел этого парня.

– Там, – показал тот. – А что?

– Хотелось бы знать, кто его убил!

– А какая разница? – флегматично произнес сын старшины. – Убили, и ладно.

– Знаешь, муж, – задумчиво проговорила Нифру. – А ведь он прав.

Тарто внимательно посмотрел на жену… и ничего не спросил.

– Налус, – сказал он. – Проследи, чтобы женщины легли спать. И принеси лопаты.

* * *

Мечи и прочее вооружение, кроме разрешенного, по решению Тарто сдали начальнику ближайшей крепости, куда цирковые без трудностей добрались на следующий день.