– Одиннадцатое место из двенадцати финишных! Вот так водитель! Чемпион мира – действительно ему есть чем гордиться, так я считаю.

Джекобсон поглядел на него задумчиво.

– Месяц назад он был для вас кумиром, Рори.

Рори глянул искоса на сестру. Она, все такая же поникшая, покусывала карандаш. Слезы застилали ее глаза. Рори перевел взгляд на Джекобсона и произнес:

– Так это было месяц назад.

Светло‑зеленый «коронадо» подкатил к станции обслуживания, затормозил и остановился, тарахтенье двигателя смолкло. Николо Траккиа снял шлем, достал большой шелковый платок, вытер им свое рекламно‑красивое лицо и принялся снимать перчатки. Он выглядел, и вполне резонно, довольным собой, потому что финишировал вторым, уступив всего на корпус лидирующей машине. Мак‑Элпайн подошел к нему, одобрительно похлопал по спине.

– Прекрасный заезд, Никки. Ваши лучшие показатели – и еще на таком тяжелом маршруте. Взяли три вторых места из пяти. – Он улыбнулся. – Знаете, я начинаю думать, что мы сделаем из вас настоящего гонщика.

– Дайте мне время! Уверяю, Николо Траккиа не гонялся еще по‑настоящему, сегодня он просто попытался улучшить ход одной из тех машин, которые наш шеф‑механик ломает между гонками. – Он улыбнулся Джекобсону, и тот ответил ему тем же: несмотря на разницу натур и интересов, между этими двумя людьми существовало что‑то общее. – Итак, когда мы через пару недель доберемся до гонок по Австрии на Гран При, я рассчитываю вас разорить на пару бутылок шампанского.

Мак‑Элпайн опять улыбнулся, но ясно было, что виновник этой вынужденной улыбки вовсе не Траккиа. За один этот месяц Мак‑Элпайн, который был всегда представительным человеком, заметно сдал, похудел, лицо его осунулось, морщины стали глубже, в импозантной его шевелюре прибавилось серебра. Трудно было представить, что такая драматическая перемена произошла с ним из‑за внезапного и неожиданного падения его суперзвезды, но в существование других причин верить было еще труднее.

– Мы не должны забывать, – сказал Мак‑Элпайн, – что в Австрии в гонках на Гран При будет выступать и настоящий австриец. Я имею в виду Вилли Нойбауэра, вы, надеюсь, не забыли о нем?

Траккиа остался невозмутимым.

– Возможно, Вилли и австриец, но гонки на Гран При в Австрии не для него. Его лучший результат – четвертое место. Я же второе место держу уже два последних года. – Он взглянул на еще один подошедший к станции обслуживания «коронадо», затем снова посмотрел на Мак‑Элпайна. – И я знаю, кто придет там первым.

– Да, я тоже знаю. – Мак‑Элпайн не спеша повернулся и пошел осматривать другую машину, из которой вылез Харлоу. Держа шлем в руках, тот поглядел на автомобиль и огорченно покачал головой. Когда Мак‑Элпайн заговорил, то в голосе и в лице его не было ни горечи, ни гнева, ни осуждения.

– Ну, ладно, Джонни, не можешь же ты всегда выигрывать.

– Могу, но не с такой машиной, – сказал Харлоу.

– Что ты имеешь в виду?

– Нет силы в моторе.

Подошедший Джекобсон с бесстрастным лицом выслушал претензии Харлоу.

– Прямо со старта? – спросил он.

– Нет. Ни в коем случае не принимайте это на свой счет, Джек. Знаю, что вы тут ни при чем. Чертовски странно: мощность то появляется, то исчезает. В какие‑то моменты я выжимал из мотора все, что можно. Но не очень долго.